Здесь вам не тут

Зомбибарсик спускался вдоль стены, почти касаясь ее, минуя штыри он уперся ногами о пол и продолжал держать дракончика, который усиленно молотил крыльями. Матвей увидел возможность избежать гибели, для этого ему достаточно встать на плечи Барсику и тогда плита, которая опускалась вниз его не раздавит.

— Барсик отпусти мессира, — закричал Матвей, стараясь перекричать орущего благим матом дракончика. Зомби разжал руку и освободившийся Базкеле стрелой рванул вперед и вверх, треснулся головой о потолок и кубарем полетел вниз. На его счастье он упал на противоположный край ямы, перелетев ее. Матвей поставил торчком оглоблю в надежде притормозить движение плиты вниз и улегся животом на пол и стал оползать ногами вперед. — Барсик, крикнул он. Я встану тебе на плечи, не шевелись. Потолок между тем уперся в оглоблю. Она затрещала и стала изгибаться. Матвей осторожно двигаясь, опустился уже по пояс. Он посмотрел на трещащую оглоблю и в этот момент она не выдержала давления и резко с громким шумом и треском сломалась. Кусок ее спружинил и отлетев, ударил Матвея по лбу. Взмахнув беспомощно руками он полетел спиной вниз. — Примите мою жертву-у! — успел крикнуть он и с противным хрустом, словно резали капусту, нанизался на штыри. Свет в его глазах померк.

Глава 29

Мне как-то самому неудобно говорить, чем я стал новее. Увидите еще, подождите, дайте разогреться.

Хотим мы того или нет, но все мы часто задумываемся про смысл жизни. Хороша она или плоха и от чего это зависит? Что главное в жизни? В чем ее суть? В жизни нет ничего постоянного, все временно. Какое-то время дела могут идти хорошо и радовать нас, тогда мы наслаждаемся ею, но и как это обычно бывает — все хорошее проходит. Ну a если все паршиво? — не кисни, это тоже не навсегда.

Единственное правило в жизни, по которому нужно жить — оставаться человеком в любых ситуациях. — Так утверждал Аристотель. — Это отец чинил плуг и рассуждал сам собой. не замечая Матвея. Тот стоял рядом, весь прозрачный и слушал мотая на ус. Затем отец отложил инструменты и пошел на Матвея.

— Отец! — крикнул он. Но тот прошел сквозь него и пошел дальше.

Матвей дернулся от испуга и очнулся, как ему показалось мгновенно. Вокруг была первозданная темнота. — И тьма над бездной, — пришли ему на память строки неизвестно откуда. Где-то, когда-то он их слышал. Это выражение показалось ему красочным и значительным, с каким-то непонятным ему, но глубоким смыслом, что он его запомнил. Теперь место где он оказался, как ни какое другое подходило под это определение.

Он висел в темноте ни на что не опираясь. Тишина и темнота без низа и верха. Он попробовал пошевелиться и у него это получилось. Он мог двигать головой, руками и ногами, но продолжал оставаться на одном месте.

— По моему я тут уже был, — подумал Матвей, — когда меня затащила сюда Маргана. Очень похоже. В подтверждении его мыслей в ушах раздался шепот. — Кто ты, что предлагаешь себя жертву? И тут же ему пришел ответ, — не твое дело сквалыга. Спи и не лезь на чужое.

— А почему это чужое? — раздался возмущенный громкий шепот. — Чем ты лучше? Из темноты выплыло лицо бородатого мужика похожего на купца с картины царских времен. Толстой мясистое лицо, крупный нос картошкой. Прямой пробор русых волос и окладистая борода разделенная посередине таким же пробором. Оно стало приближаться, но тут старушечья рука ухватила его за бороду и зашвырнула прочь. Следом показалась Маргана, идущая к нему по узкой извилистой дорожке в драном платье с седыми неопрятными космами. Она опиралась на клюку. Шла старуха осторожно, словно нащупывала путь. Приблизившись она укоризненно покачала головой. Ну ты это зря малец такую волну поднял в астрале. Все мои братья проснулись. Зачем ты себя в жертву предложил не известно кому?

— Я не успевал. Быстро умер.

— Вот оно как. Тогда понятно. Кому себя отдашь этому грубияну Брумусу или мне?

— Себя никому не отдам, а жертву приношу тебе, раз ты пришла первой. Как говорят кто не успел тот опоздал.

— Кхе-Кхе! — харкающе засмеялась старуха, так что было непонятно кашляла она как туберкулезница или смеялась. — Хорошая поговорка, я ее запомню, — отсмеявшись, ответила она — Ну раз ты отдал свою смерть мне, то прими мое покровительство и награду…

— Постой. — Матвей ее остановил взмахом руки. — Давай так, покровительство твое я принимаю, но награду ты мне вручишь когда я поменяю тело.

— Умный мальчик. Ты далеко пойдешь. Я согласна. А теперь иди к себе. Старуха преобразилась. Она не стала моложе, но ее платье превратилось в длинный черный плащ с капюшоном. На клюке засиял красный рубин. Она величаво махнула рукой и Матвей упал вниз. Он лежал в приятной темноте и ему было хорошо и спокойно. Нахлынувшее как теплая вода умиротворение наполняло все его естество. Он лежал в своей могиле и был доволен. — Как хорошо, — подумал он. — Не буду выходить отсюда.