Здесь водятся драконы

Берт покачал головой и прошелся мимо них, заложив руки за спину.

— Я и сам об этом думал, но сомневаюсь — признался он. — Джейми не годился для этого, и он едва не разбил Стеллану сердце, когда отказался быть Хранителем. Я это знаю, — прибавил он. — Несмотря на все трудности, которые он испытал, помогая тебе исполнять твой долг, я знаю, что Стеллан видел в тебе своего рода избавление.

— Избавление для себя? Или для меня? — не понял Джон.

— Это так важно?

— Возможно. Может быть, и важно.

— Тогда прими это как ответ: когда пришло время, ты сделал все, на что надеялись мы с профессором. И хотя борьба была малоприятной, мне кажется, это подсластило тебе победу. Где бы Стеллан ни был сейчас, думаю, он рад, что вселил в тебя веру, и я знаю, что он гордится тобой, Джон.

— У меня есть ручка, — объявил Чарльз. — Кто первый?

— Давай ты, — сказал Джон.

Улыбаясь, Чарльз дрожащей рукой написал свое имя длинными витиеватыми буквами:

Чарльз Уильямс[123]

Он протянул книгу и ручку Джеку.

— Спасибо, — сказал Джек. — Не подержишь ее для меня?

— О чем речь.

Джек задумался на минуту, расписался и передал атлас Джону, который с недоумением уставился на подпись:

К.С. Льюис[124]

— Всегда ненавидел имя Клайв, — признался Джек. — Мой брат Уорни прозвал меня Джеком, вот и прилипло.

— Звучит логично, — заметил Берт. — А теперь ты, Джон.

Джон взял ручку и помедлил, глядя на друзей, которые стали его союзниками, наперсниками, его семьей за то короткое время, что они знали друг друга. Он думал о том, как они сошлись вместе, о цене, которую каждый из них заплатил, чтобы совершить то, что должно было, — но все же это было большое приключение и, как он подозревал, только первое из тех, через которые им суждено пройти. В конце концов, мир так велик.

— Это чтобы помнить будущее, — сказал Джон.

— За будущее, — откликнулись Джек и Чарльз.

— Отлично сказано, сынок, — пробормотал Берт.

Джон написал свое имя четким аккуратным почерком:

Дж. Р.Р. Толкиен[125]

и закрыл книгу.

Эпилог

На высоком утесе Острова на Краю Света сидел Верховный Король, рассеянно покусывая длинную травинку из тех, что стали отрастать на полях, разоренных войной.

Поблизости находился круг из стоящих камней, который успокаивал короля уже одной только своей близостью, и могила дорогого друга, оказывающая, как ни странно, такое же воздействие.

Он сидел, жуя травинку и глядя в темноту за великим водопадом, и размышлял.

Всего за несколько коротких дней весь мир — если точнее, два мира — безвозвратно изменились, и теперь как Верховный Король на Серебряном Престоле Паралона он должен был удостовериться, что изменения пошли на пользу жителям сотен стран, даже тем, кто не признал его королем и не поддержал его. Таково бремя правления.

Он размышлял о женщине, с которой путешествовал, трудился бок о бок, делился мечтами; о том, осталась бы она с ним и помогла бы править королевством, если бы он попросил.

Артус размышлял о том, действительно ли его призыв вернул драконов, или то было вмешательство Самаранта.

Он размышлял о том, что было бы, если бы драконы не явились в тот самый момент, когда он призвал их, или — что еще хуже — не явились вообще.

Он размышлял о том, что может случиться, если ему снова понадобится позвать их. За время, прошедшее с войны, драконы в небе перестали быть диковинным зрелищем, но, при всем при том, их никогда не видели в таком количестве, как в тот раз, когда они прилетели в решающий момент битвы.

Он размышлял о том, что действительно находилось там, в бездне; и что было под ней. Он размышлял о том, будет ли конец падению, если шагнуть за край водопада, или оно будет длиться вечно.

А порой…

Порой он просто размышлял.