Здесь водятся драконы

О нет. В нашем случае это звучало как начало чертова детектива. Шпионского романа. Того ужастика про серийного маньяка-психопата, про который вы знаете, что не стоит смотреть его посреди ночи, но все равно включаете.

Ладно, возможно, с последним я немного преувеличила, но девушка никогда не может быть слишком осторожной.

— Это все, что ты хотела спросить? — минута, которую мисс Я-здесь-для-того-чтобы-тебе-было-комфортно была готова потратить на меня, прошла, и Нора снова вернулась к делам. — Если да, то не забудь, пожалуйста, про список.

Макс стоял все там же, скрестив руки на груди и прислонившись спиной к стене. Вздохнув, я нацепила на лицо улыбку и побрела извиняться. А мне было за что. Это было несправедливо — обвинять его чуть ли не в расизме, куклуксклановстве и отношении к людям как у слизериновцев к маглам (и хотя я не успела озвучить это Райли за обедом, я же так думала! Значит, вина моя существовала) на основании одной фразы.

— Давно ждешь? — спросила я, подходя к нему.

— Да нет. Честно говоря, я оставил тебе записку и уже уходил, но ты вернулась… Слушай, а кто тот парень, с которым ты пришла?

Как так получалось, что стоило Дизу появиться, как все начинало крутиться вокруг него?

— Никто. Одногруппник, мы с ним на гендерные исследования вместе ходим. А что?

— Ничего. Показалось…

Судя по задумчивому выражению лица, это было вовсе не ничего, но я не стала продолжать тему и вместо этого приступила к покаянию.

— Не знаю, сколько ты услышал сегодня из нашего с Райли разговора, но ты все не так понял… — Я прикинула кое-что в уме и была вынуждена исправиться: — То есть, возможно, ты понял так, но… Я хотела сказать, я не… Я имела в виду…

Я не умею просить прощения. Очень стараюсь, но у меня никогда не получается нормально, чтобы это выглядело искренне и не пошло. А ведь я хотела извиниться. Макс мне нравился. Быть может, немного меньше после Той Самой Фразы, но все же… С ним было спокойно. У него был тот особый вид обаяния, когда от одной только его уверенной приободряющей улыбки сердце переставало бешено колотиться, а мысли приходили в порядок. Не в этот раз, правда.

— Короче, твое отношение к людям… или твои отношения с людьми — это совершенно не мое дело, и я не хочу, чтобы ты подумал, будто я осуждаю или даю вообще какую-то оценку, потому что, как я уже сказала, это совершенно не мое дело…

Кажется, я от Райли заразилась. Макс, похоже, подумал о том же, потому что улыбнулся и терпеливо подождал, пока я сама не выдохнусь.

— Может, дашь мне самому сказать? — поинтересовался он, когда я закончила.

— Ты прав, — согласилась я. После такого позора я на что угодно бы согласилась. — Говори.

— Пригласишь к себе?

Заметив, как я колебалась, подыскивая вежливую и тактичную причину для отказа, Макс подошел к вопросу с другой стороны.

— Хочешь узнать, кто такие Охотники?

Конечно, я хотела! А он знал, чем меня зацепить.

— Проходи, пожалуйста, — я быстро отперла дверь.

В комнате Макс с любопытством огляделся, подошел к мольберту и нервно закашлялся, рассмотрев стоявшую на нем незаконченную картину. Я его понимала: София тяготела к абстракции. А еще у нее был красный период, в результате чего стоявший на мольберте холст изображал что-то, удивительно похожее на вываленные наружу окровавленные человеческие внутренности.

— А у вас тут уютно…

— Ты хотел рассказать про Охотников, — напомнила я.

— Сначала я хотел извиниться, — смущенно покосившись на разобранные кровати, сокурсник примостился на краешке единственного в комнате стула. — Мне следовало подумать о выборе слов.

Судя по виноватому виду, Райли не только со мной успела сегодня поговорить.

— Просто я не подумал, что ты… будешь считать себя человеком.

— А кем же еще? Я и есть человек.

— Нет, — последовал жесткий ответ. — И лучше тебе как можно скорее перестать так думать.

Я удивленно (и несколько возмущенно: мое дело, что мне думать и считать) посмотрела на Макса — не то чтобы я хорошо знала его, но подобная категоричность мне показалась не в его духе.

— Это почему же, интересно? И что ты вообще имеешь против людей, раз уж на то пошло?

Я зареклась задавать этот вопрос еще в первый день, когда встретила Макса, но… благие намерения никогда не выдерживают проверки реальностью. Он пожал плечами.

— Скорее, вопрос в том, что они имеют против нас. Ты скоро сама поймешь.

Я была уверена, что не пойму.

— На самом деле те, кто не знает про нас, еще ничего, но вот знающие… Как ты думаешь, кто такие Охотники? — неожиданно спросил он.

Монстры, которых боятся сами монстры? Боюсь представить.

— Они люди.

А вот это звучало как-то даже… разочаровывающе. Люди? Что они могли противопоставить магам, колдунам и прочим кошмарам из детских сказок?

— Люди, которые знают о нашем существовании. Знают о нашей силе, о наших возможностях. И как, по-твоему, они после этого к нам относятся?

— Судя по твоему тону, они вас ненавидят, — предположила я.

— Нет, что ты, — в его голосе появились саркастические нотки. — Ненавидят — это еще мягко сказано.

— Ты преувеличиваешь. Не могут же они все…

— Могут, еще как.