Здесь водятся драконы

– Должен вас огорчить, друг мой: Вениамина Палыча во Владивостоке нет, и вряд ли он скоро там появится. В Батавии я получил через наше консульство депешу от нашего общего друга, теперь не вижу смысла скрывать от вас цели этой нашей поездки.

Он извлёк из-за обшлага кителя конверт, достал листок дорогой веленевой бумаги.

– «По прибытии во Владивосток капитану второго ранга Казанкову следует принять под команду вооружённый транспорт „Манджур“, приписанный в настоящее время к Владивостокскому порту в качестве таможенного крейсера…» Не приходилось слышать о таком?

Матвей помотал головой.

– Оно и неудивительно. Кораблик этот скромный, не из тех, что попадает в петербургские газеты. Парусно-винтовой барк, трехмачтовый с плоским дном, для облегчения действий возле необорудованных побережий, «Манджур» был, заказан ещё в конце пятидесятых годов, на верфи в Бостоне. Его карьера началась с. Судёнышко оказалось надёжное, хотя и неброское; первым своим рейсом оно доставило из Североамериканских штатов в Николаевск-на-Амуре два паровых молота, землечерпалку и пятьсот пудов машинного масла. Дальше «Манджур» исправно тянуло лямку военного транспорта – возил по всему дальневосточному побережью и на острова грузы, солдат, переселенцев и строителей, снабжал воинские посты и поселения. Две его медные десантные десятифунтовки и двадцатичетырёхфунтовая карронада, снятые для усиления обороны военного поста в гавани Новогородская, очень пригодились при отражении отряда Хунь-Чуньского фудутуна Цинской империи – полсотни солдат и казаков попросту не продержались бы без этих пушек против шести сотен вооружённых китайцев.

Казанков поворочался, устраиваясь в шезлонге поудобнее. Матвей молча внимал.

– Но самой славной страницей в службе «Манджура», которая, несомненно, войдёт и анналы флота Российского, стало основание Владивостока. Что, неужели и об этом не приходилось слышать?

Матвею оставалось лишь помотать снова головой.

– И чему вас только учат в гимназиях? – удивился офицер. – А ведь событие это наиважнейшее! Второго июля 1860-го года «Манджур» под командованием капитан-лейтенанта Шефнера высадил на северном берегу бухты Золотой Рог отряд солдат третьей роты 4-го Восточно-Сибирского батальона. С этого и началась история поселения Владивосток, впоследствии разросшегося до города и главного порта России на Тихом Океане. И когда в августе 1861-го в бухту вошел британский корвет «Энкаунтер», его команда увидела на берегу бревенчатые срубы, блокгаузы с орудиями и главное – развевающийся на высоком флагштоке российский флаг. Находившийся на борту «Энкаунтера» вице-адмирал Хоуп сказал тогда своим офицерам: «Увы, джентльмены, мы опоздали», признавая наше, российское первенство.

Матвей опустил голову – щёки его горели от стыда. Он ровным счётом ничего не знал ни о «Манджуре», ни о Николаевском посте. Об освоении Дальнего Востока ему, правда, кое-что приходилось слышать – на уроках географии, которая никогда не относилась к его любимым предметам.

– Ну да не беда, успеется, ещё изучите. – смилостивился Казанков. – Вот прибудем во Владивосток, сейчас же в библиотеку! Хотя, времени на чтение у нас, считай, не будет вовсе…

Он снова развернул телеграмму Остелецкого.

– Вениамин Палыч сообщает, что на «Манджуре» к нашему прибытию должны будут закончиться ремонтные работы. Так что принимаем судно, грузимся – и в море! Хорошо, если недели две на берегу у нас выйдет…

– Выходим в море? – Матвей справился с приступом самобичевания и снова обрёл способность воспринимать что-то новое. – Что же, и мне с вами плыть?

– Идти, юноша, идти. – назидательно произнёс моряк. – Плавает сами знаете, что… Да, с этой минуты вы переходите в моё полное подчинение – если, конечно, не передумаете. Человек вы вольный, присягой и приказами не связаны. В тех краях, куда мы направляемся, толковые, образованные люди на вес золота – если захотите, найдёте себе дело по душе. Но если всё же сочтёте возможность продолжать в том же духе, что и до сих пор – то, пока мы не прибыли к пункту назначения, займёмся вот чем…

V

Египет,

Александрия.

Барон Греве всегда пользовался репутацией человека вспыльчивого, но отходчивого и, в общем, не злого. Слуги в имении и парижском доме его супруги, как и те, кому пришлось в разное время служить под его началом, барона не боялись, зная, что если он и обматерит кого в запале – будет это за дело, и тем кара и ограничится. После чего обруганный мог рассчитывать если не на прямое извинение, то на некий знак внимания, выполняющий роль такового.