Здесь водятся драконы (СИ)

Теперь они пригодились — майор фон Ганнекен выбивался из сил, стремясь закончить работы как можно быстрее. Брустверы и снарядные погреба приходилось сооружать на скорую руку, из земли и битого камня; орудия стояли почти открытые, защищённые лишь траверзами из мешков с землёй. И всё же это был серьёзный аргумент для любого, рискнувшего приблизиться к Люйшуню — снаряды крупповских монстров способны пробить броню французских кораблей на расстоянии более трёх морских миль.

Хуже было с артиллеристами — здесь адмирал Курбэ был прав. Китайские канониры, неплохо обращавшиеся с дульнозарядными бронзовыми орудиями, терялись, когда приходилось иметь дело со сложной современной техникой. К тому же, стрельба на большие дистанции требовала точного определения расстояния до цели. Первый оптический дальномер был изобретён в России военным инженером Петрушевским ещё в середине шестидесятых и был принят на вооружение, заметно улучшив качество стрельбы береговой артиллерии. С тех пор появилось множество моделей дальномеров; самые совершенные выпускались в Англии и Германии. За неимением этого прибора, использовали примитивное устройство — с его помощью отмечали видимую высоту цели, например, мачт корабля — а потом пользуясь справочными таблицами высчитывали дистанцию. Но даже таких устройств у китайских артиллеристов не имелось — но даже если бы они и были, никто в Люйшуне не умел с ними обращаться. Это снижало эффективную дальность огня новых пушек по меньшей мере вдвое — но, тем не менее, это было грозное оружие, и Дин Жучан вполне полагался на его мощь.

Был у адмирала в рукаве ещё один козырь, о котором частенько забывали западные авторы обзоров состояния о Бэйянского флота. Подобная забывчивость была вполне извинительна — две миноноски, «Цяньи» и «Цянэр», построенные в Германии, на верфи «Вулкан», имели отвратительную мореходность и крайне малый запас угля, что не позволяло им действовать за пределами залива Бохайвань. Тем не менее, эти крошечные кораблики с экипажами из шестнадцати человек несли по одному четырнадцатидюймовому минному аппарату системы Шварцкопфа и представляли реальную угрозу даже для броненосцев. Обе миноноски находились сейчас в Люйшуне, и при некотором везении они, как и крупповские орудия, установленные на новой батарее, могли стать для адмирала Курбэ крайне неприятным сюрпризом. Французы обломают об Люйшунь зубы — а там подойдёт обещанное подкрепление в виде двух построенных в Германиии броненосцев новейшего типа. Ли Хунчжан, покровитель Дин Жучана и будущий император (адмирал не сомневался, что его патрон однажды займёт престол Поднебесной) твёрдо обещал ему это.

[1] В реальной истории там во время обороны Порт-Артура располагалась знаменитая батарея электрического утёса.

[2] (лат.) Что и требовалось доказать.

[3] Эти события подробно описаны в третьей книге цикла, «Курс на юг».

Часть четвертая

I

Индокитай.

Побережье Тонкина.

В дельте реки Красная

Ветер пробивал насквозь — не помогали ни парусиновые обвесы мостика, ни суконный бушлат. «Ао Гуан» бодро бежал впереди броненосного ордера — над горизонтом виднелись лишь кончики мачт головного «Чжэнъюаня». Этого, впрочем, вполне достаточно, чтобы подать сигнал, если попадётся навстречу чужое судно.

В Вэхайвэй отряд пришёл два дня назад; там они узнали о том, что Курбэ блокирует Люйшунь и решили не медля идти на выручку. Потому и торопится торпедный таран «Ао Гуан», бывший североамериканский «Албемарл», потому и надрывают свои изготовленные в немецком Штеттине машины броненосцы «Цзинъюань» и «Чжэнъюань». Скорость, скорость и скрытность — вот главные козыри отряда, и рисковать ими нельзя ни в коем случае.

За спиной у Остелецкого раздался звук, который редко услышишь на мостике военного корабля — звонкий, заливистый лай. Вениамин обернулся — и увидел, как по трапу поднимается старший помощник, держа на руках пушистую белую собачку.

Дэн Шичан вежливо поклонился командиру, поприветствовал прочих офицеров. Собачка ограничилась глухим ворчанием и затихла, удобно устроившись на руках хозяина.

«Сяньг» — такая была кличка у собачки, — по-китайски «удача», вот, значит, ещё почему он её с тобой таскает… — продумал Остелецкий. Маленькая, с очень длинной шерстью, неизвестной в России тибетской прорды (Хозяин уверял, что выведены они в тибетской Лхасе), она напоминала Вениамину, тоже большому любителю собак, мальтийских болонок, одно время приобретших широкую популярность у немолодых представительниц петербургского света. Те брали снежно-белых собачек даже на официальные приёмы — в точности, как старший помощник, редко поднимавшийся без своего питомца на мостик.