Здесь живет Зло (СИ)

Я же глянула ему в глаза и расслабилась, даже улыбнулась. Глаза были черными. Как ночь. Как сама Тьма!

— Ты ведешь себя крайне странно, — мужчина поднялся и пересадил меня на соседний стул. — Не пойми с чего впадаешь в панику и твое сердце начинает бешено колотится, отчего ты теряешь сознание. А через несколько минут ты расслабляешься, как будто страшная кара тебя миновала, и даже улыбаешься счастливо.

Я же, еще раз лучезарно улыбнувшись солнышку за окном, решила прояснить ситуацию:

— Во-первых, как ваше имя, темный брат, — обратилась к нему официально. Вроде бы так правильно надо обращаться, когда не знаешь имя храмовника. — И во-вторых, с чего вы взяли, что я лягу с вами в постель!

— Во-первых, — шутливо начал отвечать мужчина, подражая мне, — мое имя Райан ан’э Алдагон И’Эллиэри Тхэнн. Я, как ты можешь догадаться, Глава Темной церкви и ко мне следует обращаться не иначе как Темнейший Владыка.

В глазах снова потемнело. Я крыла принца и наследника Темного престола уродом! Учитель, спаси меня!

— А что касается второго, то я орк и ты назвала меня уродом.

— Поясните, пожалуйста.

Темнейший Владыка удивленно хлопнул ресницами.

— Только не говори, что ты не знаешь! Нет, этого не может быть! Но про это даже дети знают!

Да, все знают, включая детей. Но я не местная и в обычаях орков не разбираюсь.

— Назвать орка «уродом» значит признаться ему в желании переспать с ним. Это открытое приглашение в постель! — со всей свойственной оркам безжалостностью пояснили мне.

— Но я ничего такого не хотела! — Вскричала в ответ. — Я просто констатировала факт!

Ой, что я несу?

— Это не имеет значения, милашка, — орк весело улыбнулся, — непристойное предложение было произнесено и знаешь, что? Я принимаю его!

При этих словах он сорвал со своего левого запястья кожаный браслет и одел на мою руку.

— Вот так. Теперь тебе некуда деться!

— Я никогда не буду с вами спать! — Запаниковала я. Вскочила, содрав с руки подарок и швырнув на стол, бросилась к разделочному столу, где стояла подставка с ножами. Схватив один из них, заорала, — убирайтесь из моего дома!

Мужчина скептически приподнял бровь.

— На твоем месте я бы не стал так размахивать острым предметом. Порежешься еще.

— Если у тебя проблемы с женщинами, то не нужно решать их за мой счет! Убирайся! — Не помня себя, вопила я, еще больше размахивая ножом.

После этого случилось странное: нож вылетел из руки, меня приподняло над полом, а через мгновение я оказалась прижатой к стене сильным мощным телом храмовника.

— Глупая, невоспитанная, необразованная девчонка! — Прошипел мужчина. — Слушай меня внимательно. У меня не было и нет проблем с женщинами… Да что с тобой говорить!

Меня отпустили. Храмовник отошел к окну, сцепив руки за спиной. Я же медленно приходила в себя. Что за позорную истерику я устроила?

— Нам нужно серьезно поговорить и дело не касается постели. Сейчас тебе лучше успокоиться, поэтому я приду к ужину.

На этом мужчина покинул мой.

Проревела два часа к ряду.

Время вечернего чая совпало с приходом Маркуса ан Хорсена, восстановленного на должности главы криминалистического отдела Арадары. В руках следователь держал небольшой букетик полевых цветов и коробку шоколадных конфет. Увидев меня, стоящую в проходе между магазином и жилой частью дома, с распущенными волосами и красными от слез глазами, сложил брови домиком и сочувственно произнес, осторожно обнимая меня:

— Адалина, что случилось? Тебя кто-то обидел?

— Ах, Маркус, — снова заплакала, — ты не представляешь, в какую чудовищно неприятную ситуацию я попала. Это просто ужасно!

— Давай присядем и ты расскажешь все по порядку.

Мы прошли на кухню. Меня усадили на стул и, пока я успокаивалась, Маркус приготовил чай. Глотая обжигающе горячий напиток, окончательно пришла в себя и в подробностях поведала о наглом храмовнике.

— Ох, Ада, как же ты так неосторожно!

В ответ только шмыгнула носом.

— И что мне сейчас делать?

— Орки народ любвеобильный, — издалека начал Маркус. — Орчанки созревают рано и у них не в чести хранить девственность до брака. Вообще у них девственность считается неким позорным клеймом — если девушка не избавилась от нее до восемнадцати лет, то ее и замуж никто не возьмет. Раз никто ее не захотел сейчас, то и потом она никому не будет интересна. Поэтому орчанки с четырнадцати лет всеми силами стараются избавиться от девственности. Это первое. Дальше, слово «урод» у орков имеет иной смысл, нежели у других народов. У нас это слово — оскорбление, у орков — означает ребенка, родившегося первым. Урод — первенец. Понимаешь?

Я медленно кивнула, хотя совсем не понимала, к чему он мне все это рассказывает.

— К чему я это все говорю? У орков есть национальный праздник Хуш’кова — недельный праздник разврата, когда юная орчанка может попросить любого орка, невзирая на его положение и состояние, лишить ее девственности. То есть орчанка из бедной семьи ремесленников может переспать с ней сильнейшего воина, главу клана. В эти дни особой популярностью пользуются уроды — старшие сыновья рода.

— Почему? — едва слышно спросила.