Здравствуй, 1984-й

Оставшееся до экзаменов время я провел в трудах по хозяйству: подправил забор со стороны огорода, почистил дымоход, хоть и не умел, под присмотром бабки побелил потолки, вернее не побелил, а покрасил каким-то КЧ, и получилось хорошо. Подошло время экзаменов, и русский язык я сдал на трояк, и, как понимаю, мне повезло. Писали диктант по творчеству Маяковского, и я, умудрясь сделать четыре ошибки в одном предложении, получил трояк, что меня совершенно не напрягло. К геометрии я подошёл во всеоружии и сдал её на отлично, вернее, не отлично, пока, ведь проверяют письменные работы два дня. А вот на устной алгебре произошёл затык, и в совершенно неожиданном плане — я показал ненужные вузовские знания.

Глава 18

И, вроде, делов-то всего ничего, подумаешь, решил задачку через интеграл, но на экзамене присутствовал, кроме двух школьных учительниц, ещё и заезжий доцент, седовласый дядька, возраста около полтинника, аж из самой Москвы приехавший к нам на свадьбу племянницы. Что самое паскудное, ни моя память, ни Толика не могли подсказать объем знаний восьмиклассника. Заслуженная пятерка и допрос меня от доцента в кабинете директора.

Математический анализ я знал неплохо, да что там неплохо, я был там царь и бог. В свое время доктора наук ходили ко мне за помощью. Взять интеграл непросто, это как картину написать или книгу. Творческая работа. Да, есть приемчики, есть толстенная книжка с разными решенными интегралами, а всё равно, при серьёзной научной работе возникала необходимость идеи. И моя голова эти идеи рождала. Доцент кафедры матанализа за голову схватился, когда проверил мои знания.

— У ребенка явный талант к математике! Ему нужно заниматься наукой, — категорично высказал он своё мнение Николаю Николаевичу.

— Он по комсомольской линии пойдёт, — неуверенно сказал директор, бывший тоже под впечатлением моих знаний.

— Да кто против! — взмахнула руками столичная знаменитость. — Кто против! Пусть учится в МГУ и занимается комсомольскими делами.

Меня несколько покоробили слова обо мне как о ребенке, я сам-то себя взрослым считал, Штыба тоже, кстати, хоть и восьмиклассник.

— Не хочу математикой, я уже решил всё, — твердо заявил я, огорчив доцента.

— А как ты так хорошо тему знаешь? — спросил вдруг Николай Николаевич.

— Попалась хорошая книжка, математический анализ для школьников, автор Понтрягин, — на ходу сочиняю я.

— Есть такая книжка? — директор повернулся к доценту.

— Есть, но там и объем знаний приличный. Ты, Анатолий, часто занимался по ней? — вкрадчиво спросил математик.

— Каждый день! Но понемногу, — улыбаюсь я, уже наметив линию защиты.

— Толя, не ври, чтобы ты каждый день занимался, да я не поверю, — хмурится директор.

— Она у нас в туалете лежит! — заставил я обоих седовласых допросчиков замолчать.

— Хм, оригинальный способ, — промычал доцент. — А почему комсомольская работа?

— У моей бабушки брат был известный революционер, — следуя своей версии защиты, заявляю я.

Крыть нечем. Меня отпускают домой.

— Послезавтра последний звонок, не опаздывай, — кричит в спину директор.

Дома радую бабулю пятеркой по экзамену, причем она уверена, что мне помог спасенный зав отделом. Я не разубеждаю. А зачем мне это? Итак, со школой покончено, а экзамен в зональной школе будет только первого августа. Я уже взял парочку книг в поселковой библиотеке и готовлюсь к поступлению. Почему в районной? Так в школьной уже не дадут. Экзамен, вроде, и по истории, но основной упор будет на историю революционного движения. И если с датами я ещё могу справиться, то цитаты из разных коммунистических книг надо заучивать. Я попытался понять вселенскую мудрость Ленина и почитать его работы. Муть голубая, вот например — «Как нам реорганизовать Рабкрин» Скука страшная! Зачем мне эти знания, и даже не так, а зачем хоть кому-то эти знания?

«…члены ЦКК, обязанные присутствовать в известном числе на каждом заседании Политбюро, должны составить сплоченную группу, которая, „невзирая на лица“, должна будет следить за тем, чтобы ни чей авторитет, ни генсека, ни кого-нибудь из других членов ЦК, не мог помешать им сделать запрос, проверить документы и вообще добиться безусловной осведомленности и строжайшей правильности дел».

Что?! Что?! Какая-то центральная контрольная комиссия будет на КАЖДОМ заседании политбюро делать запросы? Ещё и следить, чтобы товарищ Черненко не смел им мешать? Это вообще не антисоветчина? Голова пухла от этой хрени. Поеду, прокачусь на речку на мопеде, пока батя не вернулся и не умчался на нём к дружкам.