Здравствуй, 1984-й

Откуда это во мне? Ладно, ещё феня блатная, сидевших в нашей деревне хватало, вот батя Кондрата, хотя бы. А финкой меня, оказывается, отец учил владеть, он в разведке служил, и до попадания меня, красивого, в тело Толика, тот каждый день тренировался. Но больше испугала меня моя злоба. Так ведь реально сесть можно, самозащита и в будущем не прокатывала, а сейчас и подавно. Всё это прокачалось в башке за секунду, и тут же раздался стук в дверь.

— Откройте милиция, — дёргается дверь с другой стороны.

Как же вовремя! Слышу голос ещё и проводницы.

— У меня ключ, у меня ключ.

— Скажешь лишнее что, найдём накажэм, — с акцентом говорит первый девушке, и потом кивает и мне. — К тэбе это тоже относится.

Я ухмыляюсь, прячу финку и отпускаю окровавленного мужика. Тот потирает глаза, растирая кровь из носа по всей роже. Эту картину и видит мент, дядька лет под полтинник, ещё не грузный, однако с намечающимся брюшком.

— Стоять, руки все вверх! Откуда кровь? — нервно орёт он.

— Сам упал, — вытирает рукавом юшку мой сосед.

— Документы к осмотру, командует мент и убирает ствол.

Так, Полякова Полина, Таймураз Тускаев, Тамерлан Тускаев. Братья, да, хм, Осетия? И Анатолий Штыба, — читает документы представитель власти. — Штыб какой-то.

— Кто? — подскакивают оба осетина и смотрят на меня.

— Штыба, — удивлённо говорит мент.

— Это какой Штыб? — говорит первый, видно старший из братьев.

— Тот самый, что у вас воевал, был бы жив дед, он вам бы пояснил сам, — цежу в их сторону, понимая, что мою фамилию они могли и слышать, раз с Осетии.

— Я сам на улице Штыба живу, ай, парень, как я ошибся! Ты прости, дорогой. А? — запричитал первый, второй хоть и молчал, но смотрел уже без злости.

— Какой-такой Штыб? — спрашивает недовольный тем, что всем на него наплевать, мент.

— Ему Дзержинский часы подарил с надписью, я в музее видел, — добавил второй.

— Я так понимаю, ссоры больше не будет? — решил, что дело сделано, милиционер.

— Ай, какая ссора, — кричит Таймураз.

— Будет, если перед девушкой прощения не попросишь, — почти соглашаюсь я.

— Ты извини, дорогая, мы не знали, что ты с ним, ну сказали глупость! Прости! — искренне рвет волосы на груди старший брат.

Девушка фыркает и лезет наверх, купе пустеет, все лишние вышли.

— И это всё? — вдруг зло спросила она у меня.

— Чего тебе надо, заполошная? Я из-за тебя только, что на зону не сел.

— Он меня лапал! Я хочу его наказать!

— Ай, дорогая, — вступает в разговор первый. Ну, давай ты меня лапай, молчать буду! Клянусь.

Фурия наверху молчит, соображая как бы наказать их не лапая.

— Правда, дед твой? — спрашивают у меня.

— Правда, родной брат моей бабушки, — говорю я и лезу в рюкзак достать фото бабули. Я перед поездкой переложил фотки в книгу. Кладу подранного Дюма на полку и показываю фото бабушки соседям. Те восхищённо присвистнули, видя ордена и винтовку снайперши.

— А можно я почитаю? — наглая мадам добралась до Дюма.

— Да ты слазь вниз и читай. Тамерлан, иди к брату! — говорю я.

Дальше, как водится у них на Кавказе, я из врага перешёл в категорию друга, ну и Полина вместе со мной. Я предложил свои запасы, они свои. Поля сидела внизу и гордо ничего не ела, внезапно она схватила мою финку и сверху вниз ударила по руке Таймураза, ну как ударила, чуть задела, он успел убрать ладонь со столика. Засочилась кровь, а я быстро отобрал нож у девушки.

— Убьёт, а? Клянусь, убьёт! Как спать? — заволновался старший брат, перевязывая руку чистым платком.

Вот уж не поверил бы, что в кармане у такого брутала чистый носовой платок.

— Ты это извини, если не то что-то сказал, хочешь на моё место? — пошутил я.

Та, гордо взглянув на нас, забралась с книжкой опять к себе наверх. Выпустив пар, Полина успокоилась и уснула, тихонько так похрапывая изредка, уснул и я.

Утром, как и ожидалось, соседи меня разбудили, собираясь. Я попрощался с ними, а их место заняла мамаша с девочкой лет четырнадцати. Она ещё не видела Полю и вела себя как королева, этакое создание, уже понимающее, что мужикам от неё чего-то, возможно, надо, но не знающее зачем. Она сразу принялась строить меня, ожидая моего интереса к ней — выставила за дверь, чтобы переодеться, потом стала пытать, куда я еду, зачем, и, видя что я её игнорирую, фыркнула и полезла наверх на своё место. Мама её поминутно морщилась, и я, невыдержав, спросил:

— У вас болит что-то? У меня таблетки есть обезболивающие.

— Хорошо как, я, ведь, на вокзале купить не успела. Меня Ольгой Станиславовной зовут, а дочку Катя, — улыбнулась женщина, и мне пришлось лезть за цитрамоном.

Разговорились, ехали они до Оренбурга, то есть почти сутки нам вместе находиться. Я рассказал, что еду в комсомольскую школу в Красноярск. Тут сверху свесилась голова Полины, а затем и её красивые ноги. Легко спрыгнув, она сказала:

— Толя, я тебе вчера зря спасибо не сказала, — и поцеловала меня в щёку, вызвав едва слышное фырканье королевы сверху, понявшей, что не она тут самый главный цветок, есть розочки интереснее.

Полина ехала со мной почти до конца, — Ачинск какой-то, знакомый мне только по аббревиатуре КАТЭК.