Здравствуй, 1985-й

А мне нравится! Цепляю ближнего подсечкой и бью его тоже в челюсть, одного удара хватит. Соперники ещё открывают рты, а я уже среди них, левой апперкот одному, и правой прямой в челюсть следующему. Бейбут успел выбить только одного, он бить может, но в драке не смыслит ни хрена, не надо добивать, лови момент! Подсёк ногу одному, толкнул второго, и получил пяток секунд форы. Ах, как я дрался тридцать лет назад! Палка, бутылка, стул, стол, бывало всё шло в дело! Сейчас я словил память от меня прежнего, вижу всё, и всё могу. Вот здоровяк пытается встать – подсечка, и вколачиваю сверху пяток ударов. Хватило бы одного, мой тренер по боксу Степурко из Ростова говорил так: «В драке будьте осторожны, бьёте без перчаток, люди будут отлетать с одного удара».

Так собственно и было. Акцентированная серия ударов и соперников нет. Шестой? Шестой бежит, запинаясь, от нас.

– Убили! – женский вопль удивил меня.

А забор не глухой, оказывается, парочка девах явно ждали, когда нас отмутузят. Хер им по всей их глупой морде!

– Живы будут, нужны они нам сто лет, – успокаиваю болельщиц я.

Переступая через врагов, идём домой, не сомневаюсь, ответка будет, но понимаю, что жду её как приз какой-то. Руки чешутся.

В клубе нас ждал сюрприз, и ладно бы хороший – вставили стекла, но был и нехороший.

Парочка деревенских пытались вскрыть комнату киномеханика, где мы спали впятером, так ещё и парочка недорослей бухала с нашими девочками сидя у них на кровати! Ленка, вижу, уже бухая, маечка не скрывает соски, лифчиком Ленка не озаботилась. Бутылки вина стоят на стуле рядом с её койкой. Один из деревенских хахалей уже тискает Оксанку, симпотную девку, но ростом уже под метр восемьдесят, а что тут скажешь, девочки взрослеют раньше и вырастают тоже. Хоть разорвись, с кого начать?

– Эй Кулибины, че там в замке ковыряете? – начал миролюбиво я.

– Пшёл, наххххер, – смачно послали меня, даже не обернувшись.

Они тут все бессмертные? Ни разу их студенты не били?

Бью его под жопу, слегка, но он утыкается мордой в дверь, второй с изумлением смотрит на нас, и, видя пятерых против одного себя, говорит:

– Там место есть, мы девочкам хотели открыть, – сразу сдал предательниц местный.

– Да, чего вы самое козырное место заняли? – крикнула мне бухая Ленка.

Иду к ней, готовясь порвать и её и ухажёров, но в комнату зашла Анна Дмитриевна с Виталиком.

– Это что ты тут устроила, Лукарь? Где твоя комсомольская сознательность?

– Ой, какие мы комсомолки, – загнусавил ухажёр Ленки, видимо плохо осознав роль Виталика.

Виталик, бить никого не стал, а просто поднял за шею гнусавого.

– Понял, ухожу, – прохрипел тот, и действительно, вся гоп-компания местных мастеров исчезла секунд за десять.

Я открыл дверь и мы зашли к себе. Вступаться за Лену я не стал, и победный голос Ани был слышен ещё минут пятнадцать за закрытой дверью, пока мы переодевались и ставили чай.

Кипятильников нашлось вчера три штуки, и мой был самый маленький, но трехлитровую банку он минут за пять вскипятил. Заварили чай, через марлю налили всем, блаженствуем.

– Я гляну, что там от Ленки осталось, – нехотя встаю я.

Ленка была уже раздавлена морально и всхлипывала, накрывшись одеялом.

– Лен, ты чего? Хотела в нашей комнате спать? Подвинемся! – пытался развеселить её я.

– Отвали, предатель! – слышу голос приглушённый подушкой.

Женская логика. Никогда не понимал и не пытался. Нет, что виноват останусь я, это козе понятно, а вот почему я предатель? Я же к девкам не лез! Никогда не пойму.

Прошёлся по округе, в сортирах пока чисто, умывальник с водой и мылом, есть душ! А не помыться ли мне?

Иду за полотенцем, Бейбут увязывается за мной, как и Аркаша. А Петры лежат без сил. Вода в летнем душе нагрета и мыться хорошо, моюсь и думаю чем занять сорок человек вечером. Стоп! Завтра день рождения соседки!

Выхожу из душа и думаю, как бы отметить. Шашлыки можно сделать, но на сорок человек это надо килограмм десять мяса, я весь вечер буду стоять за мангалом, который ещё найти надо. Решено, с утра иду в столовую, опять траты денег, а что делать. Ленка мне нужна, рассчитываю через неё порешать проблему с Чернобылем, но не через неё, а через родителей, хотя плана пока нет, есть факт, что мама и папа Лукари работают в КГБ.

– Да ты чего! Отстань! – орёт Аркаша в душе.

Я выныриваю из мыслей и недоуменно смотрю на летний душ.

– Казах, кто там? – киваю на дверь домика, которая явно колыхается от ударов Аркаши и ещё кого-то.

Глава 17

– Оксанка туда полезла бухая, да пусть их, – легкомысленно машет рукой мой казахский друг.

Легко вырываю дверь душевой кабины, но ничего особенного я там не вижу. Оксанка, снимая брюки, прыгает на одной ноге и при этом задевала, видимо, попой дверь, что создавало неверные впечатления о происходящем там. Аркаша тоскливо смотрит на раздевающуюся деваху и пытается прикрыться рукой.

– А это ты, Штыыыыба, – тянет голосом мою фамилию развратница. – Уходи, я Аркашу люблю, он мне духи продаст, нет – подарит, как Ирке!

– Аркаша, ком цу мир, – командую я, зная, что Славнов учил немецкий, а Оксанка – неуч.

– Я голый, – почему-то шепчет он.