Здравствуй, Артек!

— Дорогому Полю Робсону ура! — закричал я в микрофон, и эхо замерло где-то у Аю-Дага.

Поль Робсон, высокий богатырь, медленно шагает, руки к сердцу прикладывает, всем улыбается.

— Дорогие друзья! — сказал я в микрофон. — Мы рады приветствовать нашего дорогого гостя — Поля Робсона с супругой. Знаменитому певцу и борцу за мир мы говорим: «Добро пожаловать!»

Тут я сделал паузу.

— Хочу вам напомнить, что Поль Робсон, в прошлом отличный боксёр, футболист, замечательно играл в баскетбол. Поступило предложение избрать наших дорогих гостей в почётные судьи.

Снова над стадионом гром аплодисментов.

Соревнования продолжались.

И вот с этой-то минуты начались мои «заикания». Репортаж не клеился. Да и какой уж тут репортаж, когда мой дружок, рыжий Мишка Никитин, сидит рядом с Полем Робсоном и о чём-то беседует с ним! А я торчи у этого проклятого микрофона. И возненавидел же я его в эту минуту! Испортился бы он, что ли. Но микрофон, как назло, работал отлично. Когда нужно, он не ломается.

Между тем определились и остальные победители. Я объявил их имена. Поль Робсон вручил им алые майки чемпионов, медали. И, конечно, лавровые венки. И всем победителям крепко руки пожимает. Если бы вы знали, как я им завидовал!

Мне ничего не оставалось делать, как закончить репортаж.

— Поздравляем победителей! Желаем им новых побед!

Я постучал по микрофону и добавил:

— Репортаж вёл Николай Корабельников.

Вдруг… что это? Поль Робсон встаёт и направляется прямо ко мне. Не может быть!.. Сердце у меня стало стучать где-то в правом боку: тик-так, тик-так, тик-тик-тик…

Поль Робсон подошёл ко мне и крепко обнял.

— Коля-Николай? — громко сказал он, и по всему стадиону разнеслось моё имя. Микрофон-то я еще не выключил.

— Молодец, Коля-Николай, молодец, — добавил он, смягчая твёрдое «д».

А я стою как вкопанный. Поль Робсон попросил разрешения сказать несколько слов в микрофон, а я молчу, будто воды в рот набрал. Потом опомнился, схватил микрофон:

— Конечно! Пожалуйста! Хоть час говорите!

Робсон засмеялся, погладил меня по голове. Раскатистый бас зазвучал над стадионом:

— Мои дорогие маленькие советские друзья. Я и моя супруга счастливы быть рядом с вами, где столько солнца, столько цветов. Цветы я вижу на трибунах. Это — счастливые дети счастливой страны! Моё сердце — с вами. Большое спасибо за тёплую встречу. Сегодня я хочу петь. Как у вас говорят по-русски — от всей души.

Кто-то выкатил рояль на поле. Принесли ноты. Я, конечно, свой микрофон туда же поставил. Стою рядом с Полем Робсоном, не шелохнусь. Не помешать бы.

И вот над горами, над морем зазвучала грустная песня о негре-водоносе. Лицо Робсона как-то вмиг постарело, отчётливее стали видны морщинки. А потом лицо Поля осветила добрая улыбка — он запел колыбельную песню.

Затем он подошёл к микрофону:

— А сейчас, дорогие ребята, давайте споём вместе. Ну-ка!

И он запел: «Широка страна моя родная, много в ней лесов, полей и рек…»

Весь стадион дружно подхватил. Песня, вдохновенная и гордая, взлетела могучей волной и поплыла над Артеком. И покрывая сотни звонких голосов, звучал могучий бархатный бас:

Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек.

Кто бы мог подумать, что мой репортаж закончится так удачно! Впрочем, это не моя заслуга.

Имени Рубена Ибаррури

Соморростро

Уже две недели, не переставая, шёл дождь. Дороги небольшого шахтёрского посёлка Соморростро превратились в жидкое месиво. Старики, такие же древние, как их прокуренные трубки, ворчали:

— Проклятое место, — Соморростро! Полгода здесь льют дожди. В остальное время — град и снег.

Многие из них добавляли:

— Погода, как рудник, высасывает последние силы.

В ветхом домишке Ибаррури было темно. По крыше и по окнам барабанили крупные, как свинцовые дробины, капли дождя. Амая не спала. Рядом с ней лежала маленькая тряпичная кукла. Амая только что убаюкала её. Куклу сшила для неё мама из старого чулка и разноцветных лоскутков.

По вечерам, когда мать оставалась дома, Амая слушала её песни о сказочной стране, где много солнца. Под ласковый голос матери девочка быстро засыпала, и ей снились удивительные игрушки из страны чудес. Но такие вечера выдавались не часто. Мать постоянно бывала занята. Вот и сегодня её нет дома. Она ушла на собрание к шахтёрам. Рядом на кровати лежит Рубен, старший брат. Амая любит брата. Он умеет лепить из глины маленьких человечков. И очень хорошо поёт.

— Почему ты не спишь, Амая? — строго спрашивает Рубен. — Спи сейчас же!

Амая крепко прижимает к себе куклу и закрывает глаза.

Она не слышит, как ночью приходят мать и отец. Амая сладко спит. Зато Рубен слышит их негромкий разговор.

— Наверно, уже давно спят? — шёпотом говорит отец, снимая промокшую до нитки куртку.

— Спят, — тихо отвечает Долорес, поправляя одеяло на дочери.

— Без ужина легли… — в голосе отца слышится грусть.

Долорес на это не отвечает. Да и что говорить! В доме ещё с утра не осталось ни одной крошки хлеба. Сухари кончились. Правда, есть ещё несколько луковиц…

— Сколько ещё продержимся?