Здравствуй, брат, умри

Рыжий начал меня злить. Я рыбу ловил, а он ею швыряется!

И вообще, нельзя кидаться едой, этому с самого детства учат. Однажды Хромой набрал полудикого ячменя, растер его двумя камнями, сделал муку и испек лепешку. То есть хлеб. Я всегда мечтал о хлебе, во всех книжках едят хлеб и рассказывают об этом удивительные вещи. И всегда я думал, что хлеб — это что-то экстраординарное, съешь кусочек — и волосы зашевелятся от восторга! И я ожидал этих лепешек, я слышал запах, бегал по дому, бурчал животом… А потом, когда все было готово, я схватил первую. Она была еще горячая, и я, разумеется, обжег себе язык. И сломал зуб — в лепешке обнаружился камень. Но самым большим разочарованием оказался вкус. Вкус был никакой, хлеб оказался скучной тянучей субстанцией, он плохо жевался, застревал в зубах и не хотел глотаться. Хромой сказал, что это из-за того, что лепешки он испек не по правилам, без дрожжей и без закваски.

Одним словом, хлеб меня разочаровал и ожиданий моих не оправдал, я рассердился и швырнул кусок на землю. И тут же Хромой влупил мне мощный подзатыльник, я щеку чуть ли не до наружи прокусил и полетел вслед за этим куском. А Хромой принялся разглагольствовать о недопустимости моего поведения и ругал меня так почти до вечера, пока у меня сопли не потекли. И я навсегда запомнил, кидаться едой — очень нехорошо.

— Зачем рыбу выкинул?! — повторил я. — Ты ее ловил?

Рыжий рыкнул в ответ. Дичата отбежали в сторону и выглядывали теперь из-за деревьев, интересно им было, чем все это закончится.

Мне тоже было интересно. Вот в такие моменты человеческая история совершала всяческие эскапады и кулеврины, перенаправлялась в другие русла, а иногда и вовсе наоборотничалась, одним словом, дальше все по-другому продолжалось.

Рыжий наклонился, поднял палку… даже дубину и, постукивая по здоровой ноге, двинулся на меня. Решил все-таки разобраться. Нет, дикие злопамятны… Когда я его первый раз тогда увидел, сразу понял — покоя мне от него ждать не стоит…

— Ладно, — улыбнулся я, — ты сам напросился, магистр вонючий…

Буду бить в шею, подумал я. Такой здоровый если дотянется, не выпустит уже, придушит или раздавит просто. Надо подальше от него держаться, беречься по возможности. И вообще, человек должен уметь защитить свое человеческое преимущество.

Рыжий стал раскручивать палку над головой. Быстро так и мощно, со свистом. Я даже подумал: не стоит ли просто убежать? Рыжий меня не догонит…

Нет, бежать нельзя. Это стыдно. К тому же Глазунья… Надо с ней попрощаться как-то, она мне все-таки помогла…

Вжжих!

Рыжий не стал меня бить дубиной — он этой дубиной в меня запустил. Увернулся я. Только не совсем, дубина меня все-таки достала. По плечу. Я покачнулся, если бы он попал в меня по-полному, я бы на ногах не устоял, а то и умер бы вообще.

Дичата вскрикнули. Рыжий тут же запустил в меня еще дубиной, поменьше, и пока эта дубина летела в мою сторону, я быстренько придумал план. Палка хлопнула меня в грудь, и я упал. Рыжий, удовлетворенно булькая, побежал ко мне, приблизился на расстояние вони — метра на полтора. Он снова вонял, вернее, я снова чувствовал его вонь, когда расстояние вони стало расстоянием вони уже слезоточивой, я предпринял вот что — с силой вытолкнул вперед правую ногу. Жаль, что ботинки пропали, ведь моя голая пятка особенного вреда Рыжему не могла принести, ему моя пятка как блошиный укус, но все равно, некоторый эффект был — я попал этой дичаре ровненько под колено больной ноги. Хрящ хрустнул, а может, мениск подорвался. Рыжий завопил громко, больно, конечно, если бы ботинок был… Ну, да ладно. Я вскочил на ноги, быстро припрыгнул к Рыжему и быстро ударил его в хитрую точку прямо над верхней его косматой губой, в кадык не стал бить, убивать мне его не хотелось сразу.

Рыжий схватился за губу, потерял равновесие и упал, хлопнулся, задрыгал ногами, и тут откуда-то, мне показалось из-под палой красной листвы вылетел Волк. Маленький, но очень злобный, с встопырщенной шерстью и оскаленной пастью, Волк пролетел мимо меня, блистая зубами, как какой-то заяц, цап — вцепился зубками своими в руку Рыжего.

Приятно. Мне приятно, Рыжему неприятно, конечно, он отмахнулся рукой, и Волк усвистел в сторону, покатился, об осину ушибся. Это меня уже совсем возмутило. Я наклонился над Рыжим и ударил точно в левую сторону его заросшей рожи, туда, в лицевой нерв. Несильно ударил, но попасть попал — Рыжий попробовал подняться, и его тут же бросило на березу. Теперь его долго еще болтать будет, и голова трещать с месяц. Так ему и надо. Если бы у меня не потерялся огнестрел и арбалет, я бы Рыжего застрелил не задумываясь, просто так на месте.

А так я его еще просто раз треснул, уже левой рукой по уху, чтобы зазвенело. И все.

Волк поднялся и захромал ко мне на трех лапах, скулил, покачивался. Если этот ему ногу сломал, я тут уже не выдержу, позабуду, что они меня от зайцев выручили… К тому же от зайцев меня выручил не этот Рыжий, а Глазунья…