Здравствуй, Чапичев!

— Так как же решим? — настойчиво спросил Яша.

— А так и решим: поумнеешь, сам поймешь, что дураком был…

— Ты хоть и сознательный, а ничего не соображаешь, — произнес Яша после непродолжительного молчания. — Заладил «дурак, дурак…», а того не поймешь, что душа у меня такая справедливая. Не терпит. Мне Тимка так и сказал: «Ты, говорит, Яшка, парень справедливый, правильный. Поэтому либо героем будешь, либо мертвяком, а подлецом и трусом никогда не станешь». Честное слово, так и сказал… А Тимка, он все знает…

В тот день мы так ни о чем и не договорились с Яшей. Переубедить его оказалось невозможно.

В воскресенье я увидел Яшу на главной улице с каким-то желтолицым, высоким парнем лет двадцати. Почему-то сразу догадался, что это и есть Тимка-конокрад. Не понравился он мне: по виду — типичный «блатняк», один из тех, которые в поисках легкой наживы всегда вертятся на станции. «Что ему нужно от Яши?»

Я не на шутку встревожился за судьбу курчавого паренька из парикмахерской Ветросова. Но когда во время занятий попытался завести разговор о Тимке-конокраде, Яша сразу ощетинился, точно ежик.

— Не лезь в чужие дела, — отрезал он. — Хочу с тобой дружу, хочу — с Тимкой. Я сам себе хозяин… Да и что ты знаешь о Тимке, чего взъелся на него? Такого друга, может, на всей земле нет, а ты говоришь…

— Смотри, Яша, сам понимать должен — на плохую дорогу попадешь, не выберешься.

— А Тимка при чем? Он мне не нянька, и я уже не маленький.

— С кем поведешься, от того наберешься.

— Послушай, почему ты такой скучный? — неожиданно спросил Яша.

— Я!.. Скучный?

— Еще какой скучный, И глаза у тебя, как у мертвяка: посмотришь — плакать хочется.

Я погрозил ему кулаком:

— Издеваешься?!.

— Да что ты… Это я за тебя беспокоюсь. Может, ты заболел? Голова болит? Живот? Скарлатина у тебя была? А коклюш? Скверная это штука коклюш. У меня был он еще в Париже. Один раз я так зашелся, даже посинел…

— Отстань от меня, чего пристал! — огрызнулся я.

— Чего же «отстань», — с наигранной наивностью продолжал Яша. — Я же только спрашиваю, а ты не отвечаешь.

И так бывало не раз. Я только заикнусь о Тимке, а Яша заведет какую-нибудь нудную канитель на полчаса, не обрадуешься. Здорово он наловчился изводить меня. Придумает про меня всякую ерунду и давай наворачивать с наивным, глуповатым выражением на лице. А заглянешь ему в глаза — они у него с лукавинкой, с хитринкой, чертовски умные и проницательные. Так он защищал своего дружка Тимку-конокрада от моих наскоков. Но я тоже был упрям и настойчиво гнул свою линию. Как-то во время урока я заметил, что Яша нетерпеливо поглядывает в окно, за которым уже сгущались сумерки.

— Ты куда-нибудь должен идти? — спросил я.

— На вокзал мне нужно сбегать.

— Тимка ждет?

— Да, я обещал ему обязательно прийти.

— Ну что вы каждый вечер околачиваетесь на вокзале? Что вы там потеряли?

— Что потеряли, то и найдем.

Крепкий орешек! Ну что с ним делать? А если…

Яша уже довольно бегло читал по-печатному. «Попробую пристрастить его к чтению книг, — решил я. — Тогда у него будет меньше времени для встреч с Тимкой».

— Пойдем в библиотеку, — предложил я. — Посмотрим журналы с картинками: «Огонек», «Прожектор», «Резец». А захочешь, я тебе книгу подберу. Приключенческую, Про разбойников и про пиратов.

Яша наотрез отказался!

— Не… Сегодня не могу. Я обещался Тимке. А завтра, может, пойдем.

Но и назавтра он не сразу согласился пойти в библиотеку.

— Скучно там. Я в окно видел. Сидят все надутые, как сычи. Ни на кого не смотрят — только в газеты. Что я там делать буду? Я ведь веселый. Начну шуметь, а меня выгонят.

— А мы там сидеть не будем, — обещал я.

— Возьмем книги — и домой.

— И мне дадут книгу?

— А как же.

Он вздохнул и нехотя поплелся за мной. Я записал его в библиотеку.

— Сейчас подберу тебе хорошую книгу.

— Не… Я сам.

— Сам так сам, выбирай…

Я думал, что он начнет рассматривать книги с яркими, многокрасочными картинками. Но он не обратил на них никакого внимания. Зато книгу избранных рассказов и повестей Льва Николаевича Толстого долго вертел в руках, листал и даже зачем-то обнюхал ее переплет. То же самое он проделал и с другой книгой — рассказами А. П. Чехова. А затем неожиданно для меня выбрал тоненькую книжечку в серой, неказистой обложке.

— Вот эту возьму.

Это был «Левша» Лескова.

— Пожалуй, трудновато для тебя, — сказал я. — Видишь, буковки какие мелкие.

— А я не слепой. Интересно мне. Книжка про левшу, а я сам левша…

Прочитав первую книгу, Яша прибежал ко мне весь какой-то сияющий.

— Я думал, раз я левша, то только в разбойники гожусь. А в книжке левша — настоящий парень, мастер. Здорово он блоху подковал. — Вздохнув, Яша добавил: — Мне бы такие руки…

Я обрадовался: это была моя победа! Она нелегко мне далась. Были синяки и царапины на лице, всякое было, пока Яша прочитал свою первую книгу.

— Научишься — станешь мастером, — сказал я. — У нас в мастерских есть такой слесарь Семериков, может, знаешь? С длиннющей бородой ходит. Вот его так и называют у нас: «Дядя Миша — золотые руки».