Здравствуй, Чапичев!

В клуне Яшиной «артели», как и в больнице у Балабана, одновременно пели, смеялись, плакали, танцевали, ссорились…

Клуня была заселена так густо, что, казалось, мне и Яше даже ступить некуда будет. Но это только казалось, потому что все здесь находилось в непрерывном движении. Никто ни мгновения не стоял на месте, все кружилось, вихрилось, мелькало — лица, глаза, руки, ноги, рыжие и черные волосы, яркие пунцовые губы… Только толстые саманные стены да большой непокрытый стол посредине клуни были неподвижны.

Яша положил на стол арбуз, и все сразу остановилось. Тогда я увидел, что Яшина «артель» сплошь состоит из девчонок. И таких красивых, что мое мальчишеское сердце тотчас неистово заколотилось от восторга и радостного удивления. Уж не сон ли это? В нашем пыльном и скучном Джанкое, и вдруг такие красавицы! Девочки поменьше были похожи на кукол-растреп, а те, что постарше, — на внезапно по воле злого волшебника обнищавших сказочных принцесс.

— Мои сестры и мой братишка, — сказал Яша.

— Где братишка? — не понял я.

Все рассмеялись. Оказалось, что Яшиного младшего брата я тоже принял за девочку. И не мудрено. Ввиду отсутствия штанов он щеголял в отцовской нательной рубахе. Поди тут разберись.

— А ну, навались, будем работать, — сказал Яша.

«Артель» облепила стол со всех сторон. Сапожным ножом Яша ловко и быстро разрезал арбуз на тонкие «скибы». Так же быстро и ловко он разделил на ломти большой и пышный каравай пшеничного хлеба.

Здесь арбуз был не лакомством, а серьезной едой. Здесь, в клуне, были голодные, но не было жадных. Меня щедро наделили самой лучшей частью каравая — горбушкой и самым лучшим куском арбуза — сердцевиной.

В тот день я провел в доме у Яши Чапичева часа два или три. И мне уже не хотелось отсюда уходить. Какая это была веселая и дружная семья! Дружная, несмотря на то, что все здесь постоянно ссорились и дрались. И все это мимоходом, не всерьез. Поссорятся и тут же помирятся. Обидятся и тут же забудут об обиде. Подерутся и тут же обнимутся.

Мы играли в прятки, в казаки-разбойники, в фанты, затем просто сидели на лужайке перед клуней и болтали. Правда, я не сразу научился понимать Яшиных сестер. В семье Чапичевых лишь один Яша хорошо и чисто говорил по-русски. А все остальные говорили на какой-то странной смеси русского, татарского, украинского и французского языков.

Сейчас уже не помню, когда и от кого я узнал историю этой семьи. Возможно, мне рассказал сам Яша, а вероятнее всего — его отец. Он был не то восьмым, не то девятым сыном в семье бедного ремесленника. В 1907 году женился на такой же, как сам, бедной девушке-бесприданнице и решил вместе с молодой женой попытать счастья в далекой Америке. За океан он не попал, но какими-то судьбами оказался в Париже, где Чапичевы застряли надолго. Там, в одном из предместий и родились все их дети. Только в 1924 году Чапичевым удалось вернуться на родину в Крым. Жившие в Симферополе родственники выслали им деньги на дорогу. Но когда Чапичевы вернулись в Крым, родня испугалась: «Столько голодных ртов! Ужас! Да они сожрут нас с потрохами». Но старшие Чапичевы обладали деликатностью и щепетильностью бедняков. Они и сами не захотели обременять людей, которым были благодарны за то, что те помогли им вернуться на родину. Некоторое время Чапичевы жили в Севастополе. Но в большом городе прокормиться такой большой семье трудно. И тогда они подались в Джанкой, на вольные степные хлеба.

— Тут, в Джанкое, житуха что надо, — сказал мне как-то Яша. — Молока много, помидоров, дынь, арбузов — завались. Так что живи, не помирай. Плохо вот только у нас в семье с одеждой и обувкой. Сестры босые ходят, а впереди зима. Им бы в школу, да без обувки какая же школа!..

— Так отец-то у вас сапожник.

— Сапожник! — усмехнулся Яша. — А товар где взять? А приклад? Ты думаешь, даром дадут? Товар покупать надо. Да и не умеет батька шить ботинки. Он же «холодный» сапожник. Латку или набойку — пожалуйста. А ботинки пошить… Нет, не сумеет, не приходилось ему.

ЦИБУЛЯ