Здравствуй, дедушка Кощей!

Когда мы с ним в первый раз встретились, он был в чине ротмистра и командовал отдельной сотней шамахан, которых выдрессировал в настоящий спецназ. Видел я их и в бою и во время спецопераций – бойцы великолепные. После первого же нашего совместного дела я выклянчил у Кощея майорский чин для Калымдая. А потом как-то незаметно мы сдружились, а после того как я перетащил его со всей сотней к нам в Канцелярию, мы вообще не разлей вода. Его сотня, кстати, прямо тут у нас и располагается. Как выйдешь из кабинета, так в одну сторону – казарма бесов Аристофана, а в другую – Калымдай со своими ребятами.

– Наливай, Михалыч! – скомандовал я, перебираясь за стол.

Дед налил мне большую кружку душистого чая, а сам сел напротив:

– Ну?

Чай был вкусный, пряники тоже. Идею мою дед после небольших уточнений и корректировок одобрил и пошел звать Гюнтера. Загоняем мы сегодня дворецкого. Ничего, работа у него такая.

Подойдя к компу, я ткнул «пробел», поставив мультики на паузу, чем тут же вызвал обиженный писк бесенят. Потерпят. У меня тут дело государственной важности.

Шаблоны на все случаи жизни с двухстраничными перечислениями титулов Кощея у меня уже были заготовлены, осталось вписать в один из них:

«Повелеваю: за особые заслуги перед государством, проявленную храбрость в сложных операциях, за личную доблесть на поле боя и вне его, наградить орденом «За Кощея-батюшку» нашего бравого воина Калымдая Кощеевича и назначить ему чин полковника героической, непобедимой и легендарной армии всё того же Кощея-батюшки, то есть меня».

Само собой – дата, подпись, печать.

Печать приложил Михалыч, заботливо храня её в своем безразмерном кошеле на поясе. Это враки всё, что кошель безразмерный – не более шести пудов в нём унести можно.

– Ваше Величество? – в кабинет степенно вошел Гюнтер.

– Через полчаса в тронном зале будет официальная церемония, – оповестил я. – Всех бесов Аристофановых туда согнать, роту Калымдая и его самого. Придворных, какие попадутся под руку – тоже туда гони для массовки.

Гюнтер поклонился и исчез, а я повернулся к деду уже протягивающему мне официальный плащ для выходов. Шлем одевать не стал – сегодня внутренняя церемония, все свои.

Ах да, мультики снова включить мелким паразитам. А то так забудешь – еще и в кроссовки нагадят от обиды или джинсы пожуют, когда спать буду.

В тронный зал я вошел торжественно в сопровождении тридцатки рыцарей-зомби. Суровые ребята надо сказать. Личная гвардия Кощея, перешедшая мне временно по наследству. У меня с ними тоже ментальная связь, поэтому, едва я вскарабкался на высокий трон, сразу дал мысленный приказ командиру фон Шлоссу:

– «Барон, поставьте своих людей в шеренгу справа от трона».

Слева уже стояли, переминаясь с лапы на лапу, бандиты Аристофана. Михалыч быстро прошаркал к Калымдаю и его сотня замкнула квадрат. Ну а придворные, которых уже набежало немало, толпились за рядами воинов.

– Майор Калымдай! – проорал я. – Стать в центр! Яви нам себя, благородный воин!

Калымдай удивился, но отчеканил шаг и замер в центре.

Ну, я и зачитал указ в сокращенном виде без титулов. Все дружно рявкнули «Ура!» и моментально нарушив торжественный строй, кинулись поздравлять новоиспеченного полковника. Бардак, никакой дисциплины. Мы с Михалычем под шумок улизнули обратно в Канцелярию, шепнув по пути Гюнтеру, чтобы привел туда Калымдая, как все немного успокоятся.

– Вот и всё, внучек, – покивал головой дед, ставя передо мной очередную кружку чая. – Вернётся Кощей-батюшка и прибьёт тебя за самовольство. Но ты, Федь не переживай, поминки мы по тебе отгрохаем всем на зависть!

– Да ну тебя, дед, – я отхлебнул из кружки. – А пряников нет? Или хоть бубликов каких?

– Правильно, внучек, заедай горюшко-печаль раз от самогонки отказываешьси.

– Ну, дед… Завязывай.

– Вредный ты у меня, Федька, – вздохнул Михалыч, ставя на стол тарелки с пирожками. – Ить и поворчать уже старому человеку не даешь.

– Да какой же ты человек, тем более – старый? – возразил я, а дед даже рот открыл от удивления. – Ты – Михалыч!

– Не поспорить, – захекал дед.

В Канцелярию зашел Калымдай, стал по стойке смирно и начал:

– Господин генерал! По вашему приказанию…

– Да ну тебя на фиг, Калымдай, – перебил я его. – Ты еще в ножки начни кланяться. Садись, давай – Михалыч пирожками угощает.

– В долг, внучек, всё – в долг, – хмыкнул дед, ставя и перед полковником кружку.

Калымдай улыбнулся и сел напротив меня, тут же подтащив к себе пирожки с капустой:

– Благодарю, Федор Васильевич. Отслужу, оправдаю.

– А куда же ты денешься? – хихикнул я. – Только пирожки-то все не загребай.

– На войне, как на войне, – пожал плечами Калымдай и потянул к себе вторую тарелку.