Здравствуй, дочь! (СИ)

- Она убила моего сына! Эмма, Господи, Эмма…

Я сам не помнил, как оказался на коленях на полу. Руки Эммы успокаивающе гладили меня по спине, а я буквально волком выл от понимания всего, что произошло.

- Я не успел вытащить сына. Эмма, я не успел!

- Ты не виноват, - говорила она и голос ее прерывался всхлипами.

- Столько лет я боялся, что я убийца… Но сейчас удушил бы ее собственными руками, если бы она уже не была мертва!

- Рома… кто мог сделать это? То, что намалевано на заборе?

- Я не знаю. Единственный вариант - моя бывшая теща. Кроме надписи там еще висел и ботинок Дэна. Тот самый, который был на нем в тот день. А в ту ночь, когда я уехал, кто-то звонил мне и сказал… что я пожалею.

- Нужно идти в полицию, - решительно заявила Эмма. - Кто-то делает все это нарочно. Но сначала…

- Что?

Я наконец вскинул голову, почувствовав, что Эм умолчала о чем-то важном. Сделав глубокий вдох, она выпалила:

- Мне звонила Ди, когда я ехала сюда. Аня в больнице. С ребенком все в порядке.

Сердце забухало по грудной клетке тяжелыми ударами. Что я натворил? Это все была моя вина! Я снова ее подвел…

- Поехали немедленно, - сказал, поднимаясь на ноги.

Все, что тревожило меня еще несколько секунд назад, отошло далеко на задний план. Прошлое следовало оставить прошлому. Теперь я был просто обязан спасти свое настоящее. Если только Аня даст мне на это еще один шанс.

Часть 40. Аня

- Анна Александровна, мы выяснили, что отравляющее вещество находилось в молоке. Но у нас есть к вам несколько вопросов.

Я приподнялась на койке повыше и нахмурилась. Мысли заметались с одной на другую. Молоко? Но как это вообще возможно?

- Задавайте, - кивнула устало.

Несмотря на то, что мне стало значительно лучше, я все еще чувствовала отголоски причины, по которой оказалась здесь. Вдобавок ко всему, как только засыпала, меня преследовал один и тот же кошмар. Этот яд отравил моего ребенка, и, несмотря на то, что он жив, может родиться… уродцем. Мне даже в подробностях виделось, как врач, принимающий роды, протягивает мне его, и одного взгляда хватает, чтобы в ужасе закричать.

- Ваша мать сказала, что вы всегда покупали его в одной и той же лавке.

- Да. Она расположена на первом этаже дома, где мы живем с дочерью.

- Вы знаете продавщицу? Она вам знакома?

- Конечно. Наргиза работает там последние полгода… возможно, даже дольше.

- Почему это молоко пили только вы?

- Что вы имеете ввиду? - не поняла, нахмурившись еще сильнее.

- Ну, вы же живете вместе с дочерью. Обычно дети любят молоко, - следователь дежурно улыбнулся мне, но я не спешила отвечать ему тем же.

- Лере можно только безлактозное молоко. Его мы берем в супермаркете рядом.

- Понятно. У вас есть предположение, кто мог подкупить Наргизу и приносить ей для вас совсем другое молоко?

Конечно, у меня не имелось ни капли подобных предположений! Для меня все это и без того стало как гром среди ясного неба. Представить, что кто-то целенаправленно пытался меня отравить… такое и в кошмарном сне не приснится.

- Нет, у меня нет никаких мыслей на этот счет.

Следователь кивнул, что-то записал в свой блокнот, после чего поднялся со стула, на котором сидел, и добавил:

- Мы будем держать вас в курсе всего, что сможем узнать. Всего хорошего.

Он ушел, а я снова улеглась удобнее. В голове был самый настоящий бедлам, но я больше не могла об этом всем думать. Лера была с мамой, Тома - постоянно на связи. Я верила в то, что ни с кем из них ничего не случится. И что теперь и я сама, и мой малыш в полной безопасности.

Пусть даже и без Васнецова рядом.

Мне снова снился сон. Сначала я чувствовала толчки ребенка в животе, потом - начинались роды. Уговаривала себя проснуться, но ничего не происходило. Знала, когда именно смогу открыть глаза, и что перед этим увижу.

Кто-то положил руку на мой живот, я заметалась на постели. И вдруг… стало хорошо и спокойно. Словно наконец все мои страхи исчезли, замещаясь чувством уверенности.

Резко открыв глаза, я увидела… Рому. Он сидел рядом, положив ладонь на мой живот.

- Что ты здесь делаешь? - хрипло спросила, озираясь, как будто могла за то время, что спала, переместиться в какое-то место вне больничных стен.

- Как ты себя чувствуешь? - тихо спросил Васнецов.

Я хмыкнула и убрала его руку, чтобы сесть.

- Я чувствую себя великолепно, - соврала мрачно, и Рома, кажется, прекрасно понял явственно звучащий в словах сарказм. - Сначала проснулась и обнаружила записку. Потом мне стало плохо. Потом выяснилось, что меня хотели отравить. Как считаешь, слово «великолепно» подходит к этому? Или лучше заменить его эпитетом «превосходно»?

- Аня, мне очень жаль, что так получилось.

Ах, ему было жаль. Просто прекрасно.

- Мне тоже очень жаль, Васнецов. И зачем ты прибыл сам? Прислал бы специально обученного человека, как и грозился.

Рома растер лицо, поднялся, заложил руки в карманы брюк. А мне вдруг стало страшно, что он сейчас просто выйдет из палаты и на этом… все. Но он должен был понимать - с подобными бегствами мириться я не собираюсь. Достаточно того, что я уже пережила.