Здравствуй, Евгений

Но после ещё одной капельки Евгений опять загрустил и заплакал.

— Почему у меня нет фамилии, почему у меня только имя? Почему? — повторял он и плакал всё горше. — Что я — хуже колибри?

В это время в бар вошла девушка. Она была в тёмно-синем пальто и в высоких чёрных сапожках с пуговками. Следом появился юноша, слегка растрёпанный и светловолосый. На его немного вздёрнутом носу были очки с толстыми стёклами.

Девушка глянула на столик, за которым сидел Привожу-Хлеб, и заметила Евгения. Она подбежала и воскликнула по-английски:

— О, клей бол!

Евгений не знал английского и понял только одно слово «О!». Слово это по-английски значит то же самое, что и по-шведски, а именно — «О!».

Остального Евгений не понял.

— Что значит «клейбол»? — коверкая английские слова, спросил он Привожу-Хлеба.

— Не знаю, — сказал Привожу-Хлеб и горько заплакал над своей судьбой. Он чувствовал, что Анита не обрадуется ни розовым, ни фиолетовым цветам.

— Не знаешь, что значит «клейбол»? — удивился Евгений. — Не знаешь, что это значит? — спросил он и вдруг весело засмеялся. — А я вот знаю! Я-то знаю, что это значит! Девушка сказала «клейбол», увидав меня! Клейбол — это я! Клейбол — это просто моя фамилия! Ура! Ура! Желаете знать, как меня зовут? Меня зовут Евгений Клейбол. Здравствуйте, — сказал он Привожу-Хлебу, — Знаете ли вы, что меня зовут Евгений Клейбол?

— Ну и что? — сказал Привожу-Хлеб, — Аните всё равно не нужны ни розовые, ни фиолетовые цветы. Ей подавай машину для мытья посуды. Уж она-то никогда не спутает корабль с трамваем. Так-то, Евгений Клейбол…

Но Евгений продолжал радоваться своей фамилии и заснул, улыбаясь.

Ему снилось, что он плывёт на корабле. Корабль плыл по столу, удаляясь всё дальше и дальше от грозной госпожи Аниты, у которой всегда было плохое настроение.

Глава шестая. ЛОДКА, СДЕЛАННАЯ ИЗ РАКУШЕК

Евгений дремал.

Тем временем девушка в чёрных сапожках с пуговками говорила юноше в очках (по-английски):

— Знаешь, Ларс, мне очень нравится эта глиняная птичка. Чем дольше я гляжу на неё, тем она мне больше нравится.

— Агнешка, — ответил юноша, — я куплю тебе в магазине точно такую же.

— Вряд ли такую купишь в магазине. Посмотри, она же очень интересная.

— О птице не говорят «интересная». Нужно сказать — «красивая».

— То есть красивая… Я боюсь, что такую нам не достать на всём Стокгольме.

— Надо говорить «во всём Стокгольме», а не «на всём», — сказал юноша и дёрнул девушку за косу.

— Если ты не перестанешь меня поправлять, я заплачу, — сказала Агнешка. — Дома, в Польше, у меня были по английскому одни пятёрки, и учительница никогда не поправляла меня, — похвасталась она и скривила губы, собираясь заплакать.

— Не плачь, Агнешка, я говорю так только потому, что у нас, в Швеции, я всегда получал по английскому пятёрки с плюсом. Я хочу научить тебя английскому, а потом шведскому, а потом… Потом нам будет уже по восемнадцать лет, и я увезу тебя к морю, где живёт мой отец-рыбак. Там есть такой длинный-длинный пляж, он тянется от Не-Знаю-Откуда до Не-Знаю-Куда. По пляжу можно бегать, там можно собирать ракушки и цветные камешки. Из этих цветных камешков я сложу тебе дом, который будет пятым по счёту в деревне. Сейчас их только четыре.

— А из ракушек, — сказала Агнешка, — мы построим лодку.

— Это будет пятая лодка в деревне, пока их тоже только четыре. И я скажу отцу: «Папа, это моя жена. У нас есть дом из разноцветных камешков и лодка из ракушек».

— И птичка! — добавила Агнешка.

— И птичка, — повторил Ларс и коснулся её пальцев, смуглых и загорелых, потому что в Польше, откуда приехала Агнешка, солнце в то лето светило очень ярко. — Мой папа, — продолжал Ларс, — поцелует тебя в лоб и поплывёт в море ловить рыбу. Он привезёт нам крабов и лангустов. Мы их приготовим по всем правилам и пригласим на свадьбу Скандберга из дома номер один, Скандберга из дома номер два и семейство Скандбергов из дома номер три.

— А в доме номер четыре тоже проживает Скандберг? — спросила Агнешка.

— Нет, в доме номер четыре живёт Ковальский, — сказал Ларс. — Его мы тоже пригласим на свадьбу и будем есть и пить до самого утра. А ночью поплывём в море на лодке из ракушек и будем петь песни… Агнешка, я должен задать тебе очень важный вопрос.

— Задавай, — сказала Агнешка и стала с таким серьёзным видом заплетать левую косу, словно это была не коса, а корабельный канат.

— Агнешка, ты хочешь ещё одно пирожное с розовым кремом?

— Это и есть твой очень важный вопрос? — спросила Агнешка и с таким же усердием стала заплетать правую косу.

— Не совсем…

— А какой же важный? Говори, а то заплачу.

— Не плачь.

— А ты скажи.

— Агнешка, ты хочешь стать моей женой?

— Хочу, — пробормотала Агнешка себе под нос. — Хочу, но не могу. В половине пятого мне надо быть дома.

— Сегодня? — удивился Ларс и посмотрел на часы. До Польши было далековато, а время близилось к четырём.

— Нет, завтра! — ответила Агнешка. — Я полечу на самолёте.

Ларс немного помолчал, а потом сказал:

— Значит, ты не хочешь остаться со мной в Швеции и построить дом из разноцветных камешков?