Здравствуй, Фобос!(Науч.-фант. хроника — «Путь к Марсу» - 3)

Майкл не обманул. Когда электромобиль подкатил к павильону, там волновалась изрядная толпа. Солнце зашло по-южному быстро, наступил теплый бархатный мрак. Вся громадная дуга побережья искрилась белым огнем, затмевавшим звезды; на рейде двигались грозди светляков, оттуда долетала музыка: сияли нарядные пляжные кафе, бары, «кабинки для влюбленных», — но самым ярким пятном был этот залитый светом прожекторов песчаный «пятачок» перед павильоном. Осветительную аппаратуру притащило телевидение. Камеры включились сразу после того, как машина с советскими делегатами пересекла границу освещенного пространства. Засверкали «блицы» фотокоров. Марина улыбалась точно кинозвезда, благо зубы у нее были собственные белые и ровные.

Их встретил Майкл Донован, надевший ради торжественного случая бессмертный костюм ковбоя: серый «стетсон», кожаный жилет со звездой шерифа, широченный пояс о двух кобурах — бог знает, настоящие ли в них были кольты, ведь детские игрушки в США не отличались от подлинного оружия… Публика в купальных костюмах, порою сведенных до лоскутка ткани или нити жемчуга на бедрах, вела себя бурно. По дороге от машины до павильона нашим героям пришлось пожать с полсотни рук, вытерпеть чуть меньшее количество объятий и поцелуев. Когда они переступили порог зала автоматов, на подбородке Тарханова блестел жирный отпечаток губ, крашенных зеленой помадой. Цветное телевидение мигом запечатлело эту диковинку, оператор вплотную «наехал» объективом…

Когда поутихло первое изумление трех спутников Акопяна перед объемным пейзажем Фобоса и забавной фигуркой бортинженера в скафандре, Сурен решительно взялся за дело… Встал перед панелью, приготовил двадцатицентовик… Майкл пристроился рядом, как будто объясняя правила игры, и прошептал в самое ухо:

— Старайтесь не думать ни о чем постороннем. Только о том, чтобы пещера открылась! Не вкладывайте в цифровую комбинацию никакого смысла — набирайте наугад. Если вам захочется при этом набрать определенные цифры — неизвестно почему, но захочется именно такие, а не другие, подчиняйтесь…

— Ладно, — сказал Сурен. — С богом, начали!

Монета провалилась в щель, Акопян взялся за рычаг, Майкл отошел, освобождая место: зрители также потеснились, отодвигаясь. Крошечный «двойник» игрока плавно взлетел ко входу в тоннель. Сурен задумался, поджав губу… и быстро завертел диск. Огненные знаки набираемого сочетания один за другим возникали в «звездном небе»… и погасли вместе с надписью «Игра». Тайна не открылась. Акопян утер пот со лба.

— Смелее… — зашептал в ухо Майкл. — Думать только о том, что там, за стеной! Ну, еще раз…

«А в самом деле, — невольно подумал Сурен, бросая монетку, — что мы увидим, если сумеем взломать эту чертову броню? Машинное отделение корабля? Хранилище информации? Их — мертвых, застывших? Как-то все по-земному… Не вырваться из привычного круга! А как себе представляет «загадку Фобоса» Майкл? Сумел ли он придумать что-нибудь оригинальное? Интересно, что он спрятал внутри макета скалы? Вот было бы смешно, если бы американец оказался прав и мы когда-нибудь на Фобосе раскопали то же самое…»

Фигурка космонавта, пройдя через тоннель с перилами, уткнулась в глухую стену…

Неожиданно словно некая преграда лопнула в душе Акопяна: исчезла неуверенность, и он смело потянулся к диску. Бортинженер не представлял заранее, какую комбинацию наберет, но, кажется, это знала его рука!

Щелк, щелк, щелк… Цифры, цифры, буквы: вспыхивает длинная строка, и вдруг — о чудо! Автомат играет бравурный марш: среди звезд загорается ярко-зеленая, сыплющая искрами надпись: «Выигрыш». Стена разъезжается в две стороны: через щель брызжет слепящий свет… Там — золото, алмазы, груды драгоценностей; пещера из арабской сказки, убранная коврами! Эффектная, но наивная выдумка коммерсанта. И ее реальное воплощение: отскакивает никелированная крышка на передней панели автомата: в маленьком ярко-алом боксе лежит пачка купюр.

— Не возбраняется? — шутливо спросил Сурен у Игоря Петровича.

— Честно выиграл — бери! — ответил несколько ошарашенный Волновой. Он не ожидал такого результата.

— На всех! — решил Акопян и тут же, при бешеных аплодисментах и чисто американском оглушительном свисте зрителей, разделил пачку на четыре равных части…