Здравствуй, Гр-р!

— Она позвонила… Я сейчас так говорю — она, — потому что теперь уверен, что тогда со мной была не ты — несмотря на твои руки, губы, грудь… Так вот, она позвонила около трех дня — а голос-то твой, только интонация чужая и речь, слова… Но зная твою любовь к словам, я не очень удивился. Она — или ты — сказала: "Я Анна. Нельзя ли нам встретиться?" Я поднялся к тебе и позвонил. Ты не открыла. Я испугался — вдруг с тобой опять что-нибудь стряслось, и открыл дверь своим ключом. Ты стояла посреди коридора в своем зашибенном платье и молча смотрела на меня. Я спросил: "Нина, что случилось?" А ты: "Нельзя ли мне выйти? Я хочу посмотреть на Энск. Не смогли бы вы проводить меня?" Я сказал — да, хорошо, сейчас только оденусь — и вышел. Я вернулся через пару минут — ты по-прежнему стояла там, где я тебя оставил. "Ты чего не одеваешься?" — спросил я. "Я не знаю, в чем тут принято ходить". Ну, ладно, затейница, подумал я, поиграем… Я достал из шкафа твою куртку, ты повернулась спиной, чтобы я помог тебе ее надеть. "А платье, — спросил я, — тебя не смущает?" — "А что не так с платьем?" — "Ну, оно не совсем для прогулок по городу…" Тут ты явно рассердилась: "Я же просила вас помочь мне с одеждой!" Я подвел тебя к шкафу, вытащил твои любимые джинсы и мой любимый полосатенький свитерок, в котором ты так соблазнительно выглядишь. "Теперь уйдите", — сказала ты. Ой-ой-ой, а что такого-то? "У вас мужчинам принято присутствовать, когда женщина переодевается?" — "Мужчина, если с женщиной спит, может и присутствовать…" — "Вот оно что! Значит, вы мужчина, с которым я сплю? Но все равно уйдите…" Я ждал тебя в коридоре и от нечего делать звал Морковку — куда-то она делась, а ведь всегда встречала меня, стоило мне у тебя появиться…

— Это потому, что коты ЗНАЮТ, кто перед ними, они умеют смотреть сквозь телесную оболочку… Морковка спряталась от Анны. В тысяча девятьсот девятом Маркиз тоже меня не принял — я же не была Анной по сути.

— В общем, стою я в коридоре, а ты кричишь из спальни: "Григорий Романович, раз уж мы спим вместе, зайдите, я не знаю, как с этим справиться…" Ты не могла снять платье и очень удивилась, когда я расстегнул молнию сбоку. Пришлось выдать тебе еще и трусики по погоде, а также показать, как правильно снимать и надевать колготки. Колготки вообще вызвали у тебя дикий восторг — ты сказала, что не представляла, что их можно надевать на голые ноги…

— Еще бы не восторг: в девятьсот девятом женщины носили вечно съезжающие чулки на подвязках… Моя прапрабабка не разрешала своим дочерям даже резинки с застежками — пажи, считая, что это делает девиц похожими на падших женщин.

— С бюстгальтером тоже интересно получилось… Короче, мы кое-как оделись. Ты требовала шляпу, но я сказал, что и так хорошо. Спускаясь по лестнице, ты бубнила, что дама не должна выходить на улицу без шляпы, и я накинул тебе на голову капюшон от куртки, потом посадил в джип. Машина вызвала у тебя просто шквал вопросов. Я еще подумал, откуда ты нахваталась таких сведений — перечисляла марки начала двадцатого века, называла скорость — в верстах, описывала особенности управления. Еще ты сказала, что дома у тебя бьюик 1907 года — с четырехцилиндровым двигателем, двухместный. Где это — дома, поинтересовался я, потому что никаких бьюиков я у тебя не видел, а тем более — таких раритетов… Где? Да в Петербурге… и ты только летом на нем ездишь — открытый… Я решил схохмить и спросил, кто за рулем. Ты гордо сказала: "Мне шофер не нужен — я сама вожу авто". Ты очень странно произнесла слово "шофер" — "шоффег".

— Так это по-французски — грассируя…

— Ты показала, где в "твоей" машине руль — торчит посередине, — и описала длинную рулевую колонку. Спросила, где тормоз, и очень удивилась, когда я продемонстрировал педаль. Потом я сообразил, что в старинном бьюике, действительно, тормоз — это здоровый рычаг справа от водителя. Я покатал тебя по городу — ты вела себя вполне нормально, ну, разве что удивлялась скорости, обилию и разнообразию транспорта на улицах. Потом мы зашли пообедать — в то кафе, куда я тебя водил в сентябре, в день, когда мы встретились. Ты никак не прореагировала…

— Это же была не я…

— Теперь-то мне понятно, но тогда я даже обиделся — сколько можно придуриваться, ведь когда мы в прошлый раз здесь были, ты потребовала, чтобы мы сели за тот самый, наш, столик… Но я все равно решил играть в твою игру до конца, чтобы узнать, наконец, чего ты добиваешься…

— …или выяснить, насколько глубоко мое умственное расстройство…

— Нет, ты не сумасшедшая… К сожалению… Тогда было бы проще…

— Грубиян…