Здравствуй, груздь!

И они уехали. Ну что за народ эти бабы? Наведут туману, а ты изволь разбираться. И покой мне только снится! Если Мака и Дуська будут враждовать, что за жизнь получится, а? И ведь сестра врет, что ничего не произошло, определенно врет. Ей же Мака сначала понравилась, они спелись на почве ремонта, дожали меня вдвоем, а потом обеим попала шлея под хвост. Вот так люди и спиваются, когда невозможно ни в чем разобраться, когда близкие враждуют между собой… Ничего, я сегодня пристану к Маке — не мытьем, так катаньем заставлю все объяснить. Буду взывать к ее разуму — зачем ей враг в лице моей сестры? Да, попил яблочного вина, голубчик.

* * *

Вечером Мака, сияя, демонстрировала ему покупки. Занавески на кухню, занавески в спальню, какие-то подушечки на диван, здоровенную деревянную подставку для дисков в виде кошки. Кошка выглядела отвратительно. Но он смолчал. Однако она сразу почувствовала, что ему не нравится.

— Феденька, я вот думаю, может, я зря эту кошку купила, а? Может, мы кому-нибудь ее подарим?

— Хорошо бы.

— Понимаешь, меня уговорили, а я к тому моменту уже устала, ну и дала слабину. Ничего, я ее подарю Алинке, она такие приколы любит.

— Мака, а ты не жалеешь, что ушла с работы?

— Нисколечко! Скучища там! Да и на Ангелинину постную рожу смотреть надоело.

Он едва сдержался, чтобы не раскричаться.

— Раньше ты по-другому о ней говорила.

— Так раньше она и вела себя иначе. А сейчас начала придираться по всякому пустяку. А ну ее.

— Слушай, а ты говорила, что у нее произошла какая-то трагедия? — осторожно начал он.

— Да, но это уже когда было, сто лет назад!

— А что все-таки было?

— Почему тебя это интересует?

— Потому что мне вообще люди интересны. И я хотел бы понять, почему такая женщина одна.

— Какая женщина? — насторожилась Мака.

— Эффектная как минимум.

— А как максимум?

— Мака, ты что, ревнуешь? — прищурился он.

— Еще чего! Было бы к кому ревновать, она уже старуха!

— Так все же что у нее случилось?

— Ну там с мужем какая-то история… Она застала его вроде с какой-то бабой, а он начал развод, обливал ее грязью и в результате уехал с сыном в Америку. А потом они оба там погибли.

— Боже мой, сын погиб?

— Ну да!

— Несчастная женщина.

Сердце облилось кровью. Захотелось немедленно найти ее, обнять, утешить. Хотя прошло много лет.

Любая боль притупляется. Даже, наверное, боль матери, потерявшей сына. Надо скорее с ней увидеться, рассказать о визите в милицию… И вообще…

— Федя, о чем ты думаешь?

— Что?

— Федя, я все хотела тебе сказать…

Сейчас она скажет, что беременна и ловушка захлопнется окончательно, похолодел Федор и сам испугался своего испуга.

— Знаешь, завтра приезжает папа.

— Поздравляю, ты рада?

— Рада, конечно, но…

— Какое «но»?

— Ты забыл? Могут ведь начаться сложности. У папы трудный характер.

— Ну и что?

— Федя, завтра вечером я вас познакомлю!

— Буду рад.

— Почему ты так холодно говоришь об этом?

— А что я, по-твоему, должен визжать от восторга?

— Федечка, ну пожалуйста, постарайся понравиться папе! Нам всем будет легче, если вы с папой найдете общий язык.

— А как я должен стараться? Фрак надеть? Так у меня фрака нет. И смокинга, увы, тоже. Или, может, надо представить папе справку из вендиспансера? А заодно и справку о гонорарах? Или спеть под гитару, а? Нет, я лучше спляшу ему качучу, папа будет в восторге! Или он предпочитает брейк? Но для брейка я уже староват.

— Федя, ты почему кричишь?

— Потому что нельзя делать из человека идиота!

— Кто это делает из тебя идиота?

— Ты и твои родственники! Второй раз за два месяца мне устраивают смотрины! Черт знает что такое!

— Федя, какие смотрины? Просто ты же должен познакомиться с папой!

— Ну да, да. Извини. Я неважно себя чувствую.

Она подошла к нему, обдав нежным запахом ванили, прижалась, поцеловала в подбородок:

— Федечка, ты что, раздумал на мне жениться?

— Ничего я не раздумал, глупости!

— Федечка, ты меня любишь?

Ах, как он ненавидел этот вопрос! И почему женщины так часто его задают? Зачем? Где их хваленая женская интуиция? Неужто словам они доверяют больше, чем своему сердцу? Они не верят в любовь, хотят вербального подтверждения ее. Неужели не понимают, что легче всего ответить: «Да, люблю» — и она отвяжется.

— Что за вопрос, конечно, люблю, — ответил он, чтобы она отвязалась.

— Федя, Новый год мы будем встречать с родителями.

— Это обязательно?

— Конечно! У нас хорошо на Новый год! Но если ты захочешь, можем потом куда-то еще поехать, в какой-нибудь клуб.

— Ну вот еще, терпеть не могу!

— А где ты раньше встречал Новый год?

— Где придется, но в последнее время всегда у Дуси. Она, кстати, очень расстроится, если мы не будем встречать с ними.

Мака поджала губки. Ага, сейчас самый подходящий момент выяснить, что там между ними произошло.

Он сел в кресло.

— Мака, поди сюда, сядь. Нет, сядь ко мне на колени, вот так! А теперь скажи, — начал он теплым, задушевным тоном, — скажи, девочка, что там у вас с Дуськой вышло? Мне это тяжело и неприятно.

Мака напряглась. Она уже знала, что сестра много значит для Федора и надо быть очень осторожной.

— Ничего не вышло, Федя, просто Евдокия Васильевна меня невзлюбила.