Здравствуй, Мурка, и прощай!

На этом бы все и закончилось, но разговор подхватил косматый, поросший щетиной бич в строгом, но до невозможности затертом и засаленном костюме. Высокий лоб, маленькие глазки-буравчики, шнобель вместо носа. Противный душок.

– Сама ты психованная! – наехал на проститутку мужик. – Чего к девке пристала? Не видишь, проблемы у нее.

– У всех здесь проблемы! – огрызнулась шлюха.

– Твоя проблема между ног. А у нее душа болит, не видишь, что ли?

– Ты, дядя, кормушку захлопни, да! А то развонялся! – поморщила нос шлюха.

– Фу-у! Воняет! – хором подхватили ее товарки.

– Это триппер ваш воняет! – загудели бичи.

Их было не меньше, чем проституток. Три мужика и две бабы. Типичные отбросы общества. Но Марина не испытывала к ним неприязни. Тем более что сама фактически находилась в их шкуре.

– Так, а ну заглохли!

К решетчатой стене подошел мусор с лычками старшины.

– Климова, сюды!

Марину выпустили из клетки и отвели в маленький без окон кабинет. Дощатый стол, две лавки, вделанные в стену. Вот и вся обстановка. Минут через пять туда вломился щеголеватого вида лейтенант. Окатил ее с ног до головы разнузданно-оценивающим взглядом.

– Неплохо смотришься, Климова! – ощерился он.

– Что, баб давно не видели? – усмехнулась она.

– Да нет, баб я каждый день вижу. И в больших количествах. Но видишь ли, они не все съедобные.

– Ну почему же, у вас в «обезьяннике» четыре марамойки. Одна из них ничего.

– Пройденный этап, – ухмыльнулся мент. – Свежачка хочется. Давай договоримся, если ты возбудишь меня, то я не буду возбуждать дело против тебя?

– Не понимаю, о чем это вы.

– Ты дуру-то не валяй. Все ты понимаешь. За что сидела?

– За покушение на убийство.

Марина смотрела на мента сквозящим немигающим взглядом. Ни вызова в нем, ни угрозы. Просто смотрела.

– И кого ж ты убить собиралась?

– Мента. И не одного, а двух.

– Не шутишь? – вытаращился на нее лейтенант.

– А вы мое дело запросите. Узнаете.

– Ментов трогать нельзя.

– Можно. Если это поганые менты. Ты можешь отыметь меня, начальник. Если не промахнешься.

– Я-то?! Я-то не промахнусь...

– Я тоже. Один раз промахнулась. А сейчас не промахнусь. Кончу я тебя, начальник. Можешь за наркотики меня посадить. Но я же выйду. Мне терять нечего, начальник.

Лейтенант не смог выдержать тяжелый гипнотический взгляд. Отвел глаза в сторону.

– Ты сумасшедшая.

– Я знаю... Не надо со мной шутить. Я слишком всерьез все воспринимаю.

– Шизофреничка!

– Все правильно. Отпусти меня, начальник. Не дай грех на душу взять.

– Да кто тебя держит, ненормальная! Иди отсюда!

Марину выставили за дверь. Справку об освобождении оставили, а деньги не вернули. Что ж, каждый зарабатывает на жизнь как может.

– Эй, подруга! – услышала она знакомый голос.

Обернулась и увидела бичей, с которыми только что парилась в «обезьяннике». Добровольный заступник махал ей рукой, звал к себе.

Марина не сдвинулась с места. Но не уходила. Ждала, когда бич сам подойдет к ней. Подошел.

– Ты куда лыжи навострила, красавица? – разудало спросил он.

Марина едва заметно усмехнулась. Если она красавица, то лишь для таких, как этот шут.

– Никуда.

– Что, приткнуться некуда?

– Угадал.

– И денег, поди, нет.

– Спасибо ментам.

– Да менты все козлы. От них подальше держаться надо. Мы сейчас к себе на квартиру. Давай с нами.

– Просто давай или как?

– Ну, в смысле с нами давай. А если не просто захочешь, то я мужик в самом соку.

Видно, что сока в нем полно. Только уж больно воняет этот сок.

– Не захочу.

– Почему?

Марина ответила словами из хороводной частушки.

– Девки бегали по льду, застудили ерунду. А без этой ерунды и ни туды, и ни сюды.

– Ничего. Сейчас лето. Отогреется твоя ерунда.

Марина усмехнулась. Плевать ей на эту «ерунду».

Глава 12

Бомжацкая «квартира» находилась в музее-заповеднике на берегу Москвы-реки. И представляла собой уютную полянку в окружении раскидистых вязов. Райский уголок. Лес, зелень, река. Никаких строений поблизости. И это в душной шумной Москве. Простым смертным сюда доступ закрыт. Но бомжам можно.

Марине подробно объяснили, что ей очень повезло. Потому как бомжацкая «семья», в которую она попала, находится на привилегированном положении по сравнению со всяким другим сбродом. Дескать, «семья» дружная, все друг за друга горой, а потому ее боятся.

– Заповедник – это наша территория! – с королевской важностью рассказывал ей предводитель по кличке Карзубый. – Никто не смеет сюда сунуться без нашего ведома!

Семья. Чуть более десятка бездомных обездоленных бродяг. Кто-то спился, а потому оказался на улице. Кто-то лишился квартиры – по чьей-то злой воле или по собственной глупости. Кто-то был бичом по жизни.

Карзубый внимательно посмотрел на Марину. Он ждал вопросов. Но она молчала.

– А если кто сунется? – спросил за нее Капитоша. Так звали ее заступника и благодетеля.

– Тогда никакой пощады! В мешок и в воду!

От Карзубого в равной степени воняло как нечистотами, так и дешевой бутафорией. Но при всем том его слова не лишены были смысла. Бомжам нечего терять. Так что из себя их лучше не выводить – и убить могут.