Здравствуй, племя младое, незнакомое!

Пленных они взяли дуриком. Сидор-хан сопровождал большой транспорт с наркотиками, спрятанными в мешках с удобрениями. И вдруг между Айваджем и Шаартузом их остановили на блок-посту, которого здесь не было сроду. Солдатики распахнули брезент передней машины – и остолбенели при виде десятка бородатых моджахедов с автоматами. Лейтенант схватился за пистолет – его успокоили ударом по голове.

– Откуда взялись? – вплотную подскочил к нему Сидор-хан. – Кто отдал приказ выставить блок-пост?

– Сидорович? – вскинулся лейтенантик. – Ах, гад!..

И с левой в морду. Если бы он ударил правой, Сидор-хан от удара ушел бы. А с левой не ожидал. Да и собственная фамилия, произнесенная лейтенантом, притупила бдительность.

Упасть он не упал, сел на подножку грузовика. С кровью выплюнул зуб. Передернул затвор «Калашникова».

– Стреляй, гнида! – геройствовал пацан.

Но Сидор-хан на спусковой крючок не нажал. Пожалел сопляка.

Он понял, что пришла пора отправляться на священный хадж. Если о нем уже знает каждый салага с погонами – время. Желанных двухсот тысяч долларов он не наскреб, всего сто семьдесят пять лежат в вещевой клетчатой сумке, такой, с какими челноки шастают по всем просторам СНГ, но это не самая большая беда. С этой сумкой и уйдет. Челнок, бредущий на хадж.

– Ладно, – поставил он автомат на предохранитель, – в рабство продам. Слышь, Расул? Вот этого вот козла – в рабство.

– Якши, командир. Мне продай.

– Тебе?

– Отец старый, больной. Козел будет работать, отец отдыхать. Хороший цепь сделаю, не сбежит.

– Слышь, козел? В горах дури-то у тебя поубавится. На цепи посидишь, как собака. Там и полаешь.

Сопляк задергался в руках моджахедов, из глаз брызнули слезы. Ишь, ярости сколько.

Но если Сидор-хан и продаст лейтенантика в горный кишлак, зуб у него не вырастет. Зардаку из Кремля небось вмиг вставили бы. Да ему никто и не выбьет. А вот доллары, наверно, он собирает. Недаром коробку, вынесенную его людьми из Белого дома, по телевизору до сих пор вспоминают. Пятьсот тысяч зеленых. С их размахом – смешная сумма. Это Сидор-хан из-за каждой сотенной бумажки корячится.

Корреспондентку НТВ с оператором привезли в восьмом часу вечера. Их сопровождали два человека. Сидорхан сразу определил – из спецподразделения. Рослые, уверенные, наглые.

Сидор-хан принял телевизионщиков в гостевом доме. Одет он был в халат и чалму, на руке золотой перстень с рубином, под локтем Коран.

Для мусульманина женщина в любом качестве женщина, и он остался сидеть, когда Елена вошла в комнату. Но и корреспондентка повидала всяких. Нисколько не смущаясь, пристроилась рядом, полистала свой блокнот, подняла черные глаза на командира:

– Будем работать?

– Якши, – свистнул Сидор-хан – и покраснел.

– Зуб? – озабоченно присмотрелась Елена. – Старайтесь поменьше произносить шипящие и свистящие.

– Ладно.

– Где потеряли зуб?

– Шайтанская пуля.

– Это чья?

– Врагов Аллаха.

– Вы ведь русский?

– Я принял ислам и скоро отправлюсь на священный хадж в Мекку. Каждый правоверный должен хотя бы раз побывать в Мекке.

– Вы воюете с правительственными и российскими войсками?

– Это они воюют с моим народом, я лишь его защищаю.

Сидор-хан вспотел. Он не понимал, записывают его или пока лишь репетируют запись. Оператор включал камеру и выключал, заходил с той и этой стороны, был бесцеремонен как с самим Сидор-ханом, так и с Еленой.

– Уважаемая, прошу вас к столу, – попытался он подняться – его усадили на место.

Елена задавала вопросы, прыгая с одной темы на другую. Сидор-хан путался в словах и мыслях, не мог внятно выразить то, о чем надо было сказать в первую очередь – о своем исключительном бескорыстии и приверженности идеям ислама.

Он следил за манипуляциями телевизионщиков – и ему все больше не нравилась крупная и мужиковатая корреспондентка. Ни в постели от такой толку, ни в жизни. Хотя... Интересно, сколько за нее дадут зеленых, если захватить в заложники? А уж какой визг поднимется в ящике! Но в этом случае может не быть и хаджа. На уши встанут все – таджики, узбеки, войска, моджахеды. Наркобароны – и те встанут. Нет, не доедет он до Мекки. Прославится на весь мир, но не доедет.

– Вы у рыжего в Кремле интервью брали? – перебил корреспондентку Сидор-хан. – У вашего Зардака?

– У рыжего?... – не поняла Елена. – А, да, приходилось. Но это к теме нашей беседы не относится. Что вас подвигло принять ислам?

Сидор-хан опять косноязычно замычал об истинной вере, о защите угнетенных, о царстве справедливости, которое строят воины Аллаха.

– Аллах акбар! – заключил он и поднял руку с перстнем вверх.

Огонек кинокамеры погас. Елена улыбнулась Сидор-хану. И Николай вдруг ясно понял, что нынешней московской власти нужны такие, как он. Они занимались одним делом – Елена, Сидор-хан, рыжий в Кремле, афганские наркодельцы и прочие.

И совершать хадж, то есть бежать, они тоже будут вместе – Сидор-хан и кремлевский рыжий.

Значит, можно было не торопиться. У него еще было время добрать вторую, а то и третью сотню тысяч зеленых.