Здравствуй, племя младое, незнакомое!

Полустанком промелькнули в окне башни Манхеттена, полыхнуло диковинным закатным солнцем.

Водочка прошла соколом. И на несколько минут обострила чувства, взбодрила его. Стало хорошо. Особенно приятно было от сознания чего-то новенького в собственной жизни. Вот бы вернуться в молодость и корешам в прорабской рассказать, как вокруг большой тетки облетел на американском вертолете! Жаль, нет тех корешей рядом. Остается только дома в Барвихе похвастаться любимой дочке. Единственная родная душа после мамочки.

– Харрисон, ты что это, понимаешь, компанию не поддерживаешь? Ну-ка, за свободу, так сказать! За нашу и вашу!

Сенатор только пригубил дипломатично, а он опять хлобыстнул до дна.

И с той минуты превратился в объект для перевозки, в багаж президентского спецрейса. Душа его временно отлетела в какой-то небесный схорон. Свита суетилась, другие люди на Земле, кроме таких же безмерных выпивох, тоже что-то делали, жили, а он пребывал в чудесном беспамятстве, улыбался во сне. Если надо было встать и идти, – шел. Если требовалось сесть, – садился. Не заметил, как Атлантику промахнул. Во Внуково, дохнув нашатырки с платка супруги, по трапу спустился почти самостоятельно. А в машине все пытался высунуть руку в форточку, чтобы проверить давление встречного воздуха и сравнить с вертолетным.

Немного побуянил дома, повыступал и уснул окончательно.

Рано утром проснулся, будто опять высунулся из окна геликоптера над Лонг-Айлендом, такое было хорошее настроение.

Втихаря, пока «бабы» спали, похмелился и ушел с удочками на озеро.

Утро было серое, русское. Сыпал дождик. Резиновые сапоги обмочились в росе, тускло блестели, хлопали на его босых ногах. С чахлых березок брызнуло в лицо, когда удилища задели ветки. «Божья роса», – подумал он.

В дальнем конце озера у забора шевельнулся охранник, промокший и иззябший за ночную смену. Из камышей выпорхнули утки. Стали бить крыльями по воде, взлетели, унеслись, скрежеща простуженными горлами.

Он сел на скамейку и насадил червя на крючок.

Бейсболка сбилась у него козырьком на ухо. Волосы рассыпались по лбу до глаз. Воротник у камуфляжной армейской куртки был наполовину подвернут при одевании. Пуговицы застегнуты наперекосяк. Припухший этот дедок закинул удочку, установил ее на козельцы, и тяжко опершись руками в колени, стал ждать поклевки.

Блаженно жмурился, вздергивал бровями, чтобы не слипались глаза. Но все-таки не уследил за собой, задремал сладким утренним сном.

Опять увиделись рабочие, соскребающие наслоения времен со Статуи Свободы, какие-то птицы с большими белыми головами. Опять стало хорошо. Приятно было остывать в родном холодке...

Он очнулся от сигнала фельдъегерской машины.

В дальнем конце озера охранник со скрипом открывал ворота, впускал джип.

В доме, видимо, спохватились, искали его. Послышались сзади чьи-то шаги по направлению к нему. Кто-то по-военному остановился и резко, требовательно заговорил ему в спину о каком-то парламенте и о необходимости принятия каких-то адекватных мер.

Он грубо выругался и стал медленно подниматься на ноги, кряхтя и хватаясь обеими руками за бока...

Владимир Пронский

ПРОНСКИЙ Владимир Дмитриевич родился в Рязанской области. По профессии водитель. Автор нескольких книг прозы, в том числе романа «Провинция слёз» (М., 1998), повестей и рассказов, опубликованных в литературно-художественном журнале Московской городской организации СП России «Проза», в газете «День литературы», «Московский литератор» и др.

Член Союза писателей России. Живет в Москве.

ЗАКЛЕВАЛИ

В последние дни в данном товариществе только и разговоров было, что о бахчевых ворах... Дачевладелец Максим Ветошкин слухам не верил, но был начеку, хотя ему и опасаться-то вроде бы нечего: воровали на крайних участках, а его находился в центре дачного поселка. К тому же Ветошкин работал посменно в охране – сутки через трое – и поэтому частенько бывал на участке. А когда он на участке, никто и носа к нему не посмеет показать. Спокойный на вид, крепкий и коренастый Ветошкин мог любого перешибить, особенно если выведут из себя. Летом он с женой и дочерьми благополучно засолил огурцы, выкопал лук, собрал помидоры, правда, август оказался дождливым и много помидоров почернело еще на корню...

Но как бы ни было, а сезон прошел без особых потерь, оставалось убрать морковь, несколько кочанов капусты – и тогда можно копать бахчи под зиму.

Пока же в очередной выходной, когда жена занялась стиркой, он отправился на участок заменить треснувший лист шифера, благо и погода позволяла. Максим забрался на крышу, начал снимать шифер и увидел патлатого нечесаного мужика, прятавшего в сумку кочан... От такой наглости Ветошкин не сразу сообразил, что незнакомец... ворует у него капусту! Белым днем ворует, в выходной, когда на каждой даче кто-нибудь да копошится! Ветошкин хотел окликнуть мужика, но, подумав, что тот сразу убежит в калитку, потихоньку спустился с крыши и набросился на него из-за веранды, отрезая путь к бегству...