Здравствуй – прощай!

Такое количество пустых банок под наблюдением старшего прапорщика выбрасывается или закапывается в мусорную яму. Это патока, молочная сладкая река, которая после розлива достаётся каждому в виде неполной кружки какао или эрзац-кофейного концентрированного напитка. После кружку разбавляют крутым кипятком и пьют двойную дозу. Многие ухитряются слить молоко в специально приготовленные котелки во время вскрытия консервов. Самые опытные меняют банки, оставляя пустые для отчёта. Это было безобидное, но регулярное похищение со стороны взводов, стоящих на кухне дневальными, и всегда соблюдалась очерёдность, равномерность его распределения. Так вот, Мишка всегда закрывал на это глаза, никогда не подставлял солдат, помогал, иногда делился хлебом и хорошим чаем.

Основным даром жизни он считал свой драгоценный сон. Спать он мог всегда: на ходу, в палатке, на раздаче. Вот выдалась свободная минута, он уже в царстве Морфея, потом блеснёт удивленно взглядом, брызгает эдаким лучом света, выскажется о чём-то энергично, и опять погружение в сон! Из-за этого ему доставалось от Рашида, первого повара, многообещающего молодого узбека, который готовил для офицеров и имел право гонять всех подряд на кухне.

«Вы себе представить не можете, как нелепо выглядел этот белорус в своей солдатской форме!»

А это оттого, что он мало её надевал, и хранил её, где попало. Достаточно только вообразить гнома «Эхо» из детского мультфильма в панаме цвета хаки со свисающими полями, в гимнастерке невзрачного цвета пятен от жиров и в сапогах невероятного размера. Такой гном выползал из своего укрытия во время ночных, учебных тревог в полку. А в период, когда был дан приказ усилить рубежи и объекты повышенного значения, такому гному выдали автомат, накрыли его бронежилетом и поставили в оцепление на ветке железнодорожного вокзала. Ждали прорыва бандформирований в этом районе. По прошествии четырёх часов никакого прорыва не последовало, или некому было об этом сообщить, но все устали, и хоть бери голыми руками такое «усиление», остатки ночного дозора.

Утром оказалось, что враг был остановлен на подступах и уничтожен нашей артиллерией. Тогда оцепление снимали. А Мишка дослужил свои несколько оставшихся месяцев и уехал в родную деревню, поднимать хозяйство, а, впрочем, никто не сомневается, что лучшее своё время он проведет во сне.

«Счастливого тебе «дембеля», наш Мишка!»

Из оповещения взводного командира:

«Бойцы! В учебный курс молодого бойца входит несколько недель полевого выезда! К таким мероприятиям мы долго готовимся, много об этом говорим или просто ждём! Сегодня ночью отрабатываем тревогу!

— Итак, например, отрабатывается по ночам выход по «тревоге»! В момент, когда звучит сигнал, все сматывают матрацы с постелью, хватают вещмешки, получают в оружейной комнате своё оружие и покидают территорию, продвигаясь в якобы назначенный район. Если «тревога» учебная, то матрацы остаются свёрнутыми на койках, если с проверкой или с выездом, то берётся всё с собой!»

Назначенный объект может оказаться пустырём, с хранящимися там брёвнами леса, которые предназначены на дрова. Поднятые по «тревоге» солдаты валились на эти брёвна и, глядя на бесконечность ночного неба, предавались мечтам, обязательно вслух! Курили сигареты, передавая жалкий «бычок» от папиросы для очередной затяжки друг другу.

Чаще удивлялись гармонии жизни, не искали в чём-то смысл, а именно испытывали дикий трепет в сопереживании с бесконечностью. Дым в безветренную погоду поднимался прямо в небо, становился частью этого целого, рассасывался, замолкали и разговоры, притихали и мечты.

«Да, анаша в небольших дозах творит чудеса!»

Дают «Отбой тревоги», все встают, собираются и уходят вытряхивать в казармах свои одеяла.

Однажды «тревогу» объявили перед подъёмом, батарею ждали машины с зачехлёнными кузовами. Впереди полевой палаточный городок! Дорога петляла узкими улочками пригорода, светофор остановил машины у средней школы, построенной в стиле тридцатых-сороковых годов. Узбек, до этого спокойно сидящий сбоку, вдруг зацокал языком, увидев старшеклассниц.

— Девушка!

А дальше на местном наречии долго и лирично высказался солдат. Девчонки весело засмеялись, но ничего не ответили.