Здравствуй – прощай!

Теперь на светлом фоне стало видно воронов. Это большое количество огромных чёрных птиц, которые должно быть живут по триста лет каждая. Они стали регулярно гадить с деревьев и крыш домов на всё, что движется или стоит без надобности, видимо, получали от этого дела искреннее удовольствие. Дневальным по батарее ввели в обязанности — гонять эти, тяжёлые «дельтапланы». Тут личный состав батареи посадили в крытые грузовые машины и повезли на полигон, на стрельбы. Но так как ничего не взяли подстелить на землю, а лежать на холодном снегу было неприятно, то мероприятие хотели уже отложить. Все месили грязь сапогами, толкались без энтузиазма на «пятачке», потом нашли старый забор, застелили им лежанку, сверху пару шинелей, и вот гнездо снайпера готово. Когда отстрелялись, то прибежал сторож, то есть солдат, обслуживающий этот объект, и стал причитать по поводу «унесенного ветром» забора. Ему указали, что он лох!

— Объект так содержать не следует! И где находится надлежащее для стрельб имущество? Почему люди должны так страдать от чужой бесхозяйственности? Каждый на своём посту, то есть на своём месте должен вносить лепту в усиление Вооруженных Сил страны! Не то может случиться с этим «каждым» что-то! Вот, возьмём с собой по ошибке в следующую командировку, там пока разберутся, что да как, дослужит он положенный срок за «бугром», тогда узнает, почём фунт лиха!.

Сторож испуганно заткнулся, исчез из вида, вероятно, что перспектива демобилизоваться из других краёв никогда не радовала его. Так победили грязь, которая и летом-то была не подарочек! Подвели итоги, прослезились, где-то в результатах что-то подправили и решили, что этого будет достаточно. По сути дела, могли и не ездить в этот день, но отчитаться было нужно: шло завершение учебного процесса. Потом с криками залезли в машину, все сырые и голодные, орущие и галдящие, как молодые птенцы в гнезде. Сержант нехотя забрался на борт, не таким он представлял себе этот день. Что-то было в его душе, это тоскливое, щемящее сердце грустное чувство разлуки не давало ему покоя, хотелось курить, наверное!

Ночью все лужи замерзли, а последующие два дня ветром выдуло все остатки снега. Остались только огромные птицы, вороны. Это было печальное зрелище: голые деревья, чёрные туши на ветвях и кучи мусора от сугробов, усыпанные помётом. Картина «Грачи улетели!». Просто никто не знал, какая тут бывает зима, поэтому это зрелище угнетало.

Наступил ноябрь. Казармы помыли и покрасили, приготовили для другой смены.

На другой день назначили первый транспорт. Взлёт намечался со вспомогательного аэродрома. Это была открытая местность, лишь вдалеке находились холмы, опоясанные колючей проволокой.

— Там обучается «спецназ»! — так говорили все про эту «дыру».

Олег уже много знал про эти подразделения. Там была «двойная», физическая нагрузка, там не «нянчились» с каждым отдельно, просто, напрягали всех сразу, а командовали взводные, которые были все не ниже звания прапорщика. Кормили только сухим пайком, без горячей пищи. Так готовили солдатские желудки к крутой сухомятке. Им придётся служить отдельно. Служить где-то на «точках», и сразу по полгода и больше. Как-то один такой взвод «квартировался» недолго на территории его полка, «спецназовские» бойцы украдкой, нарушая строгий приказ, набирали на кухне борщ, и где-то его так же украдкой ели. Выдача происходила втайне от своих поваров, которые были не ахти какие повара! Судите сами: курсантское меню — это «электролит», как первое блюдо, картофельная слизь — на второе. Желудки тогда посадили многие, приём пищи на время, кто не успел, тот голодный останется, кто вынес с собой хлеб — будет умирать по прихоти сержанта. Весело, короче! Шумно и весело! Зато вырабатывается привычка на всю жизнь — сметать всё со стола, пока рядом сидящий человек не встал! А как встал, то обед заканчивается!

— Всё, выходи строиться!