Здравствуй, сестра!

«О чем я думаю? — тут же одернула она себя. — Ведь на фронте могут ранить! Или даже… убить. Но нет, нет, это абсолютно невозможно!»

В Клиническом институте ей постоянно приходилось видеть кровь, раны, телесные страдания, и, несмотря на юный возраст, она уже стала привыкать к этому. Но при мысли, что прекрасное тело ее возлюбленного может быть разорвано пулей или осколком, Элеонора почувствовала, что ноги не держат ее.

— Любовь моя, — еле слышно шептала она, наблюдая, как Ланской вместе с Лизой выходит на поле и пробует мяч.

Началась партия. Лиза играла очень азартно, но Ланской с легкостью отражал ее подачи. Высокий класс его игры был виден даже такой дилетантке, как Элеонора. Ростоцкий сидел рядом с ней и постоянно вытирал пот тонким платком с монограммой. Бегавший за мячом Ланской выглядел гораздо свежее его.

Проиграв партию, Лиза объявила, что устала. Алексей Владимирович подошел к Элеоноре и спросил, не желает ли она поиграть.

— Боюсь, я недостаточно хорошо владею ракеткой, чтобы играть с вами, — с трудом выговорила девушка.

Ланской стоял перед ней, разгоряченный игрой, с взмокшей прядью на лбу, и Элеонора не могла отвести глаз от выреза его спортивной рубашки, в котором ритмично двигались ключицы. Ах, какая у него была нежная кожа!..

— Я учту, что вы новичок в лаун-теннисе, — вежливо сказал Ланской, протягивая руку.

Конечно, Элеонора поднялась со скамейки!

Ей удавалось принимать его подачи, и наконец она тоже почувствовала азарт…

— Вы делаете большие успехи! — крикнул Ланской, пропустив первый мяч.

Что могло быть слаще этой похвалы?

Но, к великому сожалению Элеоноры, вскоре они были вынуждены прервать игру — с дачи Архангельских пришли звать на обед.

Во время обеда она сидела рядом с Ланским. Косясь на его красивые руки, безупречно справлявшиеся со столовыми приборами, мысленно она вновь переживала все моменты игры и чувствовала себя счастливой.

На десерт подали фисташковое мороженое, а потом старшее поколение расположилось на веранде в деревянных шезлонгах. Ростоцкий, который, несмотря на жару, выпил за обедом много вина, тоже устроился в шезлонге и через несколько минут захрапел. Посмотрев на него, Элеонора быстро отвела взгляд, таким отвратительным он ей показался.

Лиза и Ксения Михайловна уже несколько раз говорили Элеоноре, что лучшей партии для нее и представить невозможно. Но у нее было на этот счет собственное мнение.

Ланской предложил барышням прогулку на залив.

Элеонора, пытаясь выглядеть равнодушной, ждала, что ответит Лиза.

— Я еще не отдохнула от лаун-тенниса, — сказала она. — Прогуляйтесь вдвоем с Элеонорой, я уверена, что она вам не откажет. — И Лиза лукаво посмотрела в сторону сестры.

Ланской обратил к Элеоноре вопросительный взгляд.

— Пойдемте, Алексей Владимирович, я давно хотела полюбоваться здешними видами. — Эта фраза далась ей с трудом, но, кажется, девушке удалось сохранить внешнее спокойствие. — Я только возьму шляпу и зонт.

Последние слова она произнесла еле слышно, испугавшись, что Ростоцкий проснется и выразит желание идти с ними или ее остановит Ксения Михайловна, сочтя прогулку вдвоем с молодым человеком неприличной. Но все прошло как нельзя удачно.

* * *

Они молча дошли до входа в приморский парк и по дубовой аллее, обсаженной благоухающим розовым шиповником, направились к блестевшей на солнце полосе залива. Гуляющих в этот час было немного, дачники отдыхали после обеда, пережидая жару, в сонном стоячем воздухе гудели стрекозы, бабочки перепархивали с одного цветка шиповника на другой.

Когда они вышли на залив, Элеонора зажмурилась от ярких бликов, играющих на воде. Над водой носились чайки, тяжелый силуэт кронштадтского Морского собора ясно вырисовывался на безоблачном небе, а повернув голову налево, в сторону Петрограда, девушка увидела вдалеке полыхающий в солнечных лучах купол Исаакия.

Ланской подвел ее к скамейке, стоявшей под большим белым зонтом. По-прежнему не говоря друг другу ни слова, они уселись рядом и стали смотреть на залив. Сердце Элеоноры билось часто-часто: она чувствовала, что сейчас произойдет что-то важное, и очень боялась все испортить, поскольку не имела опыта любовных отношений.

И вдруг Ланской, повернувшись к ней, взял ее руку в свои! Она обрадовалась, что ее рука не была потной, хотя стояла жара.

— Я очарован вами, Элеонора, — тихо произнес он, и эти слова отозвались в ее бедном сердце сладчайшей музыкой.

Держа спину безупречно прямой, она повернула голову и бросила на Ланского один из кокетливых Лизиных взглядов.

— Алексей Владимирович, — сказала она, улыбнувшись Лизиной же улыбкой, — кажется, вы решились делать мне комплименты?

— Вы сводите меня с ума, — пробормотал он и приложил ее пальцы к своим губам.

«Вот оно!» — внутренне возликовала Элеонора, но, вместо того чтобы продолжить объяснение, Ланской неожиданно привлек ее к себе и начал целовать.

Прошло некоторое время, прежде чем девушка нашла в себе силы решительно отстраниться. Затем она поднялась со скамьи, Ланской поднялся вслед за ней.