Здравствуй, сестра!

— Сейчас скажу, чтобы везли.

Воинов с удовольствием пил кофе, задумчиво разглядывая Элеонору. Ей стало неловко. Пожалуй, первый раз в жизни на нее так внимательно смотрел молодой мужчина. В Смольном немногие преподаватели мужского пола были слишком хорошо воспитаны, чтобы смотреть воспитанницам прямо в лицо. Да и на балах Элеонору никто не разглядывал.

— Костя, перестань смущать мою ученицу! — прикрикнула Титова. — Неприлично так смотреть на девушек, ты разве не знаешь?

Элеонора еще больше смутилась.

— Я просто задумался, — сказал Воинов.

«Ну разумеется, разве я могла произвести на него впечатление? Он не на меня смотрел, даже глупо так думать. Чувствуется, что он низкого происхождения. Вежливый человек следит за своим взглядом», — в таком духе размышляла Элеонора, направляясь в операционную.

Следуя правилам, она вошла туда раньше всех. И внезапно ее охватило радостное ощущение того, что сейчас она здесь хозяйка.

Она вежливо поздоровалась с больным и, убедившись, что тот одет по всем правилам, сказала:

— Пожалуйста, садитесь.

Потом она взяла историю болезни и аккуратно переписала данные в операционный журнал. Ей захотелось навсегда запомнить своего первого больного.

Это был пожилой уже человек, пьяница. Признакам, по которым можно отличить пьяницу, ее научила Титова. Это было важно: у таких всегда возникали проблемы с обезболиванием.

— Не бойтесь, — ободряюще улыбнулась она пациенту. — Константин Георгиевич очень хороший врач, вам не будет больно.

В это время в предоперационной зашумела вода — признак того, что пришел Воинов и моет руки.

— У вас уже все готово? — удивился он, входя в операционную с поднятыми руками. — Молодец.

Элеонора помогла ему надеть халат.

— Вы знаете, что в груди у вас скопился гной, — обратился Воинов к больному. — Его нужно удалить. Сейчас я сделаю маленький разрез и введу в него трубочку. Вы будете с ней ходить некоторое время, пока весь гной не вытечет. Тогда я уберу трубочку, и вы будете здоровы. Договорились?

— Ваши бы слова да Богу в уши, — вздохнул пациент.

— Так и будет, положитесь на мой опыт. Анализы показали, что туберкулезом вы не страдаете, а плеврит есть следствие пневмонии, перенесенной на ногах. Так часто бывает у представителей рабочего класса, которые вынуждены кормить семью.

— Ваша правда, доктор, — оживился больной. — Я ведь до последнего перемогался. Чуть не помер, а хозяину-то что! Не вышел человек на смену, так он и уволит сразу.

Элеонора, в глубине души считавшая, что корень всех бед рабочего класса — неумеренное потребление горячительных напитков, а вовсе не хозяева-злодеи, резко сунула в руку Воинова инструмент для обработки операционного поля.

— Да, народ наш живет ужасно, — распалялся хирург, усердно намазывая больного йодом. — Отсюда тяжелые болезни. На ранней стадии достаточно было несколько дней провести в тепле, хорошо питаясь, и наступило бы выздоровление. Ваш хозяин наверняка укладывается в постель, чуть только закашляет или чихнет. Я глубоко убежден, что общество должно одинаково заботиться о здоровье всех своих членов, от самого богатого до беднейшего.

Элеонора подала Воинову шприц с анестезирующим раствором.

— Будет укольчик, — предупредил он и продолжил свою речь: — То же касается и образования. Все люди должны иметь равные права на получение знаний…

— А, призрак бродит по Европе, — перебила его вошедшая Титова. — Костя, не нужно превращать операционную в место политических дискуссий. Держи свои убеждения при себе.

Элеонора подала устрашающего вида инструмент под названием троакар. Им, как копьем, Константин проткнул грудь больного там, где был введен анестетик.

— Дренаж готов? — спросил он и, получив утвердительный ответ, вынул внутреннюю часть троакара.

— Все назад! — воскликнула опытная Титова и отскочила. Элеонора не успела — из груди пациента по трубке хлынула жидкость с таким неприятным запахом, что она тут же почувствовала острый позыв к рвоте. К тому же Воинов держал трубку так, что жидкость попала на халат Элеоноры.

«Нельзя! — мысленно прикрикнула она на себя. — Ты не можешь показать больному, что тебе противно. Ты достоишь до конца операции. В Смольном тебя учили в любых ситуациях сохранять самообладание, так уж будь любезна!»

Элеонора судорожно сглотнула, стараясь особенно не дышать, и протянула Воинову дренаж.

Тот наконец догадался перекрыть пальцем железную трубку.

— Вот и все, — сказал он, — операция закончена. Повязку, Элеонора Сергеевна.

Делая вид, что она совершенно спокойна, Элеонора наложила повязку — получилось неплохо.

Больного увезли.

— Балда! — накинулась на Воинова Александра Ивановна. — Окно открой сейчас же!

Но тот и сам уже рванул створку окна и высунул голову на улицу. Титова уселась на подоконник и закурила. Странно, но табачный дым сделал атмосферу более терпимой.