Здравствуй, Сталин! Эпоха красного вождя

Сталин, прочитав эти слова, рассудил вслух: «Хорош Вишинский. Смотри как законом а-абосновывает в себе госу-дарственного деятеля. Чем више чиновник советской власти, тем больше он прав. Чем больше он у-ка-зивает, тем больше у него силы. А мужик и баба должны за все-о отвечать. А чиновник всегда прав… И это логика тэх людей, в которой всегда виноват будет тот, кто на вершине этой пирамиды. А коль на этой пирамиде товарищ Сталин, то когда его нэ станет, а-ани все скажут што ми ни при чем, ми все виполняли што приказывал товарищ Сталин. Эта-а он совершил ошибки, это он карал людей, эта он придумал врагов народа. А себя они будут видавать жертвами таварища Сталина».

…Прочитав до конца текст, Сталин закрыл папку и взгляд его сфокусировался на больших буквах РИС. Вождь задумался. Тоталитарный «нормативизм»: право, как совокупность приказов власти. По мнению Вышинского, «право – совокупность или система правил (законов), имеющих своим назначением заботу о подчинении членов общества «общими условиями производства и обмена», т. е. о подчинении господствующим в данном обществе классовым интересам».

По рекомендации РИС, следовало обратить внимание на то, что «правила поведения» как политико-властное установление и регулятор в определении Вышинского – это нечто совершенно иное, нежели норма социальной солидарности в социальном нормативизме Л. Дюги. Или норма долженствования в нормативизме Г. Кельзина.

Вождь внимательно читал этих авторов юриспруденции и помнил, что в соответствии с установками Дюги, норма зависит не от государства, а от факта социальной солидарности в обществе и что правовой характер власти и законов зависит от их соответствия социальной норме. А у Вышинского акцент сделан именно на приказах правящей власти. Характеризуя право, как «регулятор общественных отношений», он поясняет: «наше определение исходит из отношений господства и подчинения, выражающихся в праве».

Как-то выслушав доклад генпрокурора, Сталин сказал ему: «Власть нам нужна, товарищ Ви-шинский как рычаг преобразования государства». В ответ Андрей Януарьевич произнес: «Я с вами совершенно согласен, товарищ Сталин, что советское право является одним из рычагов этого преобразования. И этот рычаг – ваша власть, товарищ Сталин. А право находится в руках вашей власти. Так сказать, это и есть рычаг преобразования».

Когда генпрокурор оставил кабинет, к Сталину вошел В. М. Молотов, которому Генсек передал содержание разговора, завершив фразой: «Как ты думаешь, Вячеслав, он такой подхалим или такой дурак?» – «Он п-п-рофессор п-п-права. Ему виднее».

– Ты што, – отреагировал Сталин, – думаешь, што среди профессоров нэт дураков? Какой же он профессор, если он из меньшевиков кинулся служить нам, предав своих товарищей? Мне так больше тот профессор, который работал с ним в университете и который би-жал после переворота в Варшаву и создал социалогическую кафедру в университете. На-апомни, как его фамилия.

– Я н-не знаю о ком ты говоришь, т-товарищ Сталин. Но, по-моему, речь идет о п-п-профессоре Петражицком. По которому, п-право – есть п-психический фактор общественной жизни, этические переживания, эмоции к-к-которых имеют ат-ат-трибутивный характер. То есть, связаны с п-п-притязанием.

– И еще он говорил, што наши права суть закрепленные за нами, принадлежащие нам как наш актив, долги других лиц.

– Когда ты, т-товарищ Сталин, успеваешь все это ч-ч-читать?

– А тогда, – когда ви все спите, товарищ Сталин работает. Ви-шинский считает, што я совершенно не представляю, што такое юриспруденция. А он, исходя из этого, мудрствует лукаво. А Сталин читает Демокрита, Сократа, Платона, Эпикура, А-аристотеля. Та-аварищ Сталин хорошо знает, кто такие стоики, Цицерон, Фома Аквинский, Локк, Монтескье, Кант. И конечно, наш да-арогой Гегель… И ш-тоби говорить о советской юриспруденции и слушать его профессорские дурацкие речи, товарищу Сталину нужно хорошо знать русских юристов Соловьева, Бердяева, Чичерина, Новгородцева. И конечно, Петражицкого… Оставим на его совести его рассказы о совещании. Они подойдут, как классика, будущим поколениям советских юристов. И будь уверен, Вячеслав, они будут использовать эти свои видуманные па-стулаты еще долго и долго. А когда им будут говорить, што эта-а постулаты диктатуры, они будут валить все на товарища Сталина.