Здравствуйте, дети!

В некоторых семьях суждения родителей и старших создадут в воображении ребенка существо, строго следящее за любым малейшим проступком каждого ребенка; оно будет наказывать — строго! — всех, кто не слушает старших, не ест все, что дает мама или бабушка, капризничает, шумит и шалит, оно выгонит из школы всех таких детей, оно… Дети в таких семьях нарисовали бы первого своего учителя в облике Бабы-Яги или Буки. А на другой день, придя в школу и увидев своего учителя, закричали бы, что есть мочи, прильнув к матери: «Не хочу в школу!.. Хочу домой!»

Почему создается в одних семьях облик учителя — доктора Айболита, в других — Бабы-Яги? Ведь родителям шестилетних детей давно не страшны никакие Бабы-Яги и Буки, но они пугают ими своих малышей. Почему? Почему некоторые из них берут в союзники в воспитании своих детей этих героев, а не докторов Айболитов? Почему они думают, что ребенка легко воспитывать запугиванием? Мой опыт мне подсказывает: молодые родители просто не знают азбуку воспитания.

И в действительности — откуда им знать эту науку? В школе их этому никто не учил, как будто не они — потенциальные мамы и папы. Надо же понять, что выпускник школы может скоро обзавестись семьей и стать родителем. Вот и «приходят» в дом Бабы-Яги, Кощеи Бессмертные, всевозможные Буки, чтобы ребенок утихомирился, не капризничал, не бегал и не кричал, не ломал игрушки.

Миллионы юношей и девушек, сидящих за студенческими партами, ученые обучают всевозможным наукам, дабы сделать их первоклассными специалистами производства. Но и здесь забывают, что они уже потенциальные мамы и папы и им необходима наука о воспитании. Неужели подразумевается, что тут нечего знать, тут все просто? Какое заблуждение!

О чем я мечтаю в канун первого сентября, сидя до глубокой ночи за своим письменным столом? Вот о чем: чтобы во всех старших классах школьники держали в руках самую красивую книгу и спешили на самый интересный урок, чтобы студенты всех техникумов, вузов, учащиеся профтехучилищ тоже держали эту же самую красивую книгу и спешили послушать самую интересную лекцию. А предмет, который заключен в этих книгах, о котором говорится на этих интересных уроках и лекциях, я бы назвал так — «Человек — созидатель Человека». Педагогика становится обязательной наукой для всех, ибо быть воспитателем — гражданский долг каждого члена общества. Далеко ли до исполнения этой мечты? Как хочется приблизить ее!

А тем временем в школе я буду делать свое…

«Какие у вас очаровательные улыбки, дети! Разве я имею право погасить их в классе? Может быть, есть среди вас такие, которых пугали мною ваши мамы и папы, бабушки и дедушки? Ах, эти взрослые! Не бойтесь меня, дорогие мои, я вовсе не пугало и совсем не злой! Вы любите доктора Айболита? Он же мой друг! Вот видите, у нас есть общий любимец! Так приходите завтра без опоздания. Вы все мне очень нравитесь, и я жду вас с нетерпением!»

Мое общение на расстоянии со своим классом я заканчиваю. Каждую фотокарточку кладу в личное дело. Завтра надо будет отнести их обратно в школу.

Бухгалтерия педагогического времени

У меня давно появилась привычка: в канун сентября подсчитывать количество будущих школьных дней и уроков на весь времени учебный год, на все четыре года начального обучения, высчитывать даже минуты моего непосредственного общения с детьми. В результате меня всегда охватывала тревога из-за нехватки времени, ответственность за то, чтобы не потерять по дороге ни одну секундочку, не посеяв ее на хорошо вспаханном и облагороженном педагогическом поле.

В детстве вместе с сельскими ребятами я собирал на убранном поле оставшиеся колоски. Мы собирали по одному колоску, но когда складывали их вместе, взрослые удивлялись: сколько же могло быть потеряно зерна!

Но как собрать секунды и минуты, которые исчезают сразу, как только их разбросаешь?

Иногда мне представляется, что классные комнаты, школьные коридоры, заполненные детьми, — это то же самое поле, воспитательное, обучающее, по которому непрерывно проходит «педагогический комбайн» — сея и убирая урожай. Но остаются пропавшими бесследно тысячи секундочек и минуточек, которые уже никогда нельзя будет собрать. Это как беспечный сеятель сеет пшеницу, разбрасывая горстки семян направо и налево, не замечая, что они оказываются за пределами' поля или попадают на невспаханные участки, так и беспечный учитель разбрасывает неповторимые и бесценные семена педагогического времени направо и налево. Если можно было бы собрать все эти драгоценные секунды и израсходовать их содержательно, экономно, скупо, то что это могло бы дать? Мы без труда ввели бы пятидневную учебную неделю, сократили бы длительность уроков, увеличили бы продолжительность перемен. А самое главное — не страдало бы своевременное развитие детей. Ведь каждая педагогическая секунда каждому школьнику нужна в строго определенное время — не раньше, не позже.