«Здравствуйте, я Лена Пантелеева!».

-Ты товарищ Штилет, словами бранными на меня не рявкай, ты мне, герою боев за Царицын в морду глазенками своми не зыркай. Я тебя, представителя фуева, да я тебя на казематах! Х*й ты сукин! Да я тебя!

Дыбин замедленно размахнулся и ткнул кулаком в лицо Стилета. Александр лениво уклонился, раздраженно выдохнул и коротко ударил в живот начавшего вновь замахиваться, краснеющего и клокочущего горлом начальника отдела. Чуть сдвинулся в сторону, быстро зашел за спину согнувшегося пополам Дыбина. Пробил сверху вниз локтем по почкам, пнул каблуком под колено. Чуть подождал, разглядывая ворочавшегося на полу Дыбина, затем носком сапога резко ударил по его руке, выбивая из его пальцев револьвер. Подобрал отлетевший к столу кусок металла, присел на край стола, закурил. Дождался, когда начальник отдела воздвигнет себя на ноги, сунул под нос задыхающемуся, тяжело дышащему, но не смирившемуся Дыбину, мандат.

-Читай, Аверьян Миколыч, внимательно читай. Вникай в написанное. И моли своего хохлятского бога, что не шлепнул я тебя прямо здесь, за злостное препятствие в работе органов. За явную контрреволюцию. Герой обороны Царицына, мля.... Герой ты сейчас только с горилкой воевать - Стилет зло сплюнул на пол - Давай очухивайся и вызывай мне сюда этого Сычева. И без ора своего дикого. И не дай тебе бог его упустить…. Хотя, это вряд ли...

Стилет вернулся к окну, незаметно выглянул. Сычев все так же маялся на прежнем месте, изредка, украдкой, поглядывая на окно кабинета начальника отдела.

'На месте мальчик, на месте. Вот так и стой, хороший мальчик. Знаешь, птенчик, а мне, кажется, известно твое гнездо. Сто против одного, что я не ошибусь. Но какова у нас Леночка-стервочка, ах какова сучка! Может и стоит с ней еще разок, как раз, г-хм, перед допросом, на ложе, этой, любви, возлечь?'.

Стилет плотоядно, по-змеиному изогнув губы, улыбнулся. Дыбин коротко, зло и ненавидяще посмотрел на питерского представителя, хотел было ухватить за плечо, да дернуть на себя, да в ухо, но передумал, увидев улыбку Стилета. Убьет, точно убьет. Да и мандат у него. Мандат, да, сильный у гада мандат.

-Тропин! Мати твою бисов сын! А ну ко мне бегом!

Стилет сокрушенно вздохнул и безобразно, демонстративно, сплюнул на пол. Некоторые люди совершенно ничему не учатся.

'Господи, дай мне с душевным спокойствием встретить все, что даст мне сей день. Господи, дай мне вполне предаться воле Твоей Святой. Господи, на всякий час сего дня во всем наставь и поддержи меня'.

Гриня уже не знал, сколько раз он прочел молитву Оптинских старцев, сколько раз худощавый человек с резкими чертами лица заставил его повторить его рапорт. Сотню раз? Тысячу? Товарищ Дыбин уже вон, давно взглядом по сейфу шарит, кадыком дергает, пустой графин трясет. Тоже, видать, в горле пересохло. И три папиросы он скурил. Поганые папиросы у товарища Дыбина, душно в кабинете от его табачища. Голова кружится.

-А вы заметили, покупала она билеты или нет?

'Господи, открой мне волю Твою для меня.... - да кончится это когда ни будь или нет?! ......и окружающих меня. Господи, какие бы я ни получил известия в течение дня..... Что отвечать-то? Что?'.

-Билеты? А нет, не видел, товарищ представитель. Далеко было, я все за людьми старался быть, а то заметит и стрелять начнет.

-Стрелять?

-Ага. Нам товарищ из Петрограда говорил, она сразу стреляет. Как заметит, так и стреляет. Я же в рапорте писал.

-Ну да, ну да, писали.... И товарищ вам правильно говорил, она сразу стреляет....

Гриня проводил взглядом начавшего снова прохаживаться по кабинету допрашивающего его человека. От стола к дивану, от дивана к столу. Туда-сюда. У, маятник длинный. Ходит, как змея ползает. Быстро, неслышно и головой все в мою сторону крутит.

'Господи, Великий, Милосердный..... Милосердный....'.

Он вновь сбился, начал молитву заново, но худощавый не дал продолжить:

-Она ведь очень красивая, правда?

-Кто?

-Девушка, кто же еще.

Спрашивающий оказался вдруг близко-близко, запах его одеколона душным облаком накрыл Сычева, заставляя непроизвольно отклониться назад. И глаза.... Безжизненные, внимательные, выворачивающие душу наизнанку. Сатанинские. Не глаза, а дырки пустые, черные, револьверные.

'Господи, дай мне .... Дай мне..... Черт!'.

Капли холодного пота ртутью прокатились по спине между лопатками, достигая поясницы и уже не впитываясь в насквозь мокрую рубаху. Худощавый пугал Гриню до непроизвольной дрожи в руках, заставляя волноваться, сбиваться вновь и вновь, судорожно вспоминая слова молитвы.

-Хорошо, молчанье, знак согласия. Вы свободны, товарищ Сычев. Идите.

'Господь Великий и Милосердный! Наконец-то отпустил, нечистый!'. На деревянных ногах Гриня вышел за дверь, забыв закрыть ее за собой.

-Послать за говнюком наружку?

-Не нужно. Нет никакого смысла. Никто с ним встречаться не будет. Не тот он человек. Скорее всего, он опишет меня, тебя, товарищ Дыбин, наш интерес к фигурантке в записке и положит ее в тайник.

-Тогда, может, у тайника засаду организовать?