Здравствуйте, я ваша фея, Или Счастье по вызову

Чародей усиленно помотал головой, словно вытрясая винные пары,[38] и расплылся в пьяно-счастливой улыбке:

– К-кабуча, ребята… именно вас мне сейчас и не хватало!

Через несколько секунд две ошарашенные крысы, ослепленные медленно гаснущим серебристым светом, метались по дорожке, то сталкиваясь друг с другом, то налетая на тяжелую дубину, то шарахаясь от бритвенно-острого лезвия большого ножа.

– Грабить ночью беззащитных прохожих – нехорошо, – поучительно поднял вверх волшебную палочку фей, икнул, и нетрезвой раскачивающейся походкой направился дальше, в темноту.

– В-выдают з-замуж… з-за кого попало… своих п-принцесс… – бормотал студиозус, с тревогой чувствуя, как кусочек хорошего настроения, появившийся после встречи с бандитами, улетучивается будто последняя искра фейерверка, – а на улицах с-столицы… не поймешь что попало… д-делается… Среди б-белой ночи… черного д-дня… людей обграбляют… обграбивают… ограбовывают… нет, об… Кабуча!.. Д-да что я им сегодня, вместо ночной стражи, ч-что ли?!

Агафон примолк, снова выдернул из кармана палочку, как отсутствующий ночной стражник выхватил бы на его месте сейчас меч, и крадучись, словно пьяный тигр, двинулся вперед. Туда, где при слабом свете россыпи звезд углядел непонятную фигуру, пытающуюся перелезть через дворцовую ограду.

Впрочем, попытки злоумышленника успехом увенчиваться решительно отказывались: прутья решетки были длинные и гладкие, словно копья. Кроме того, заканчивались они метрах в трех от земли копьеподобными же остриями, что, без сомнения, представило бы для неизвестного нарушителя границы дворцового комплекса не одну проблему, доберись он до верха… Но верха надо было еще достичь: пока, несмотря на все усилия, выше выложенного зеленоватым речным камнем основания ограды залезть ему не удавалось.

Волшебник выставил палочку вперед, словно пику, и потыкал ею в спину бесплодно подпрыгивающего и пыхтящего от напряжения человека.

– Руки в-вверх! Куды лезем? Чего н-надо?

Нарушитель порядка тихо ойкнул, пальцы его, вцепившиеся в прутья, разжались, и он бесформенной кучей рухнул под ноги чародею.

Маг махнул палочкой, и перед его носом, слепя и заставляя неистово щуриться, появился клубочек света размером с лесной орех. Прикрыв глаза ладонью с чуть разведенными пальцами, волшебник взмахнул палочкой еще раз, посылая сияющий комочек к сжавшемуся на земле ночному правонарушителю, потом дернул рукой, мотнул головой, топнул ногой, повторяя приказ…

Светлячок висел перед его носом как приклеенный.

Агафон, чувствуя себя ходячим фонарным столбом, сказал сакраментальное «кабуча», медленно и осторожно, чтобы часом не свалиться на задержанного, склонился над замершей на земле фигурой, и строго заглянул[39] в лицо, полуприкрытое капюшоном плаща.

– К-кабуча… Это ты.

– Я не кабуча, – сердито блеснули на него из темноты зеленые глаза.

– Да я в-вижу… к-кабуча… не слепой.

Школяр покачнулся, пошарил в воздухе руками, но, не найдя поблизости, за что бы ухватиться, кроме плеча Греты, неловко плюхнулся на дорожку, придавив девушке ногу.

– Ай! – сказала на этот раз дочка бондаря и сердито выдернула из-под зашибленного бока чародея ступню, оставив под ним башмак.

– П-прости, – сконфузился на миг студент, но тут же спохватился и строго уставился на девушку: – Чего это ты тут… д-делаешь?

– А ты? – ответила она колючим взглядом.

– Я?.. – задал в который раз чародей тот же самый вопрос сам себе. – Я… Я… Я первый спросил! Отвечай!

– Корову искала, – хмуро процедила Грета.

– Так бы с-сразу… – начал было с удовлетворением маг, но быстро смолк. Тень сомнения пробежала по его челу, потом вернулась, и осталась там навеки поселиться.

– Ты ч-что, с-с ума… с-сошла? – пьяно покрутил палочкой у виска студент, вызывая к жизни целый вихрь разноцветных искорок. – К-какая в городе… н-ночью… у дворца… к-корова?

– А чего тогда спрашиваешь?! – зло выкрикнула Грета, и тут же, без перехода, бросила ему в лицо то, что копилось, бурлило и кипело у ней в душе со вчерашнего дня: – Это ты во всем виноват! Ты! Только ты один!!!

– Я?.. – глубокомысленно переспросил Агафон. Потом подумал, потер подбородок кулаком, и снова уточнил: – Я?.. Д-да, я… Да, я виноват! Наверное… во м-многом… А ты, собственно, п-про что из этого с-сейчас… к-конкретно?

– Про Леса! Про то, что если бы ты не появился, он бы женился не на этой дуре принцессе, а на мне!

– П-подумаешь… – нетрезво хмыкнул маг. – У тебя в деревне таких руболесов… лесорыбов… рыбовлезов… дровосеков!.. еще сорок человек… с половиною… И это не считая з-землепашцев и кузнецов![40]

– Причем… тут… – Грета судорожно стиснула зубы, то ли чтобы не орать, то ли – не плакать, вдохнула и выдохнула несколько раз глубоко, и яростно продолжила, сжимая кулаки: – Причем тут землепашцы? Мне не нужны землепашцы! Мне не нужны кузнецы! И другие лесорубы тоже! Мне нужны… нужен… не нужен…

Голос ее подозрительно сорвался.