Здравствуйте, я ваша няня, или Феям вход запрещен! [СИ]

Наверное, я даже не плакала. В этой возникшей тишине я осталась с болью один на один. Она затапливала сознание, а я просила, просила всех богов о помощи, но боги не откликнулись. Зато я отчетливо ощутила, как начала нагреваться чаша, которую я по-прежнему прижимала к себе одной рукой.

Ощутила и вспомнила, что я фактически фея и имею право на одно желание для себя. «Вернуться домой» — шептал разум, не желающий находиться в этом страшном мире. «Избавиться от боли» — кричал каждый сантиметр моего тела. И только сердце умоляло излечить смертельную рану герцога де Зентье. Мужчины, чье дыхание прервалось в тот самый миг, когда последняя капля меча растворилась.

И я взмолилась. Взмолилась как никогда. Игнорируя боль, слабость и голос, что мог только шептать.

Шептала отчаянно и дико. Шептала, намертво вцепившись в «Чашу Желаний». Шептала, когда боль резко схлынула, а стены спальни Себастьяна содрогнулись повторно.

— Уходим! — закричала Матушка Тез, а я услышала треск, но не остановилась ни на мгновение.

Ни тогда, когда чашу попытались забрать из моих рук. Ни тогда, когда приспешницы феи схватили меня за волосы, стаскивая с кровати. Ни тогда, когда двери щепками вылетели из проема, а нас поглотил портал. Я шептала как мантру, как заклинание. Я шептала как безумная, а голос рвался, то взлетая, то вновь ломаясь на шепот.

Я молила о чуде. О чуде, в которое давно перестала верить. Вспоминала родителей, свою прошлую жизнь — детство, юность, все плохое и хорошее. Я молила о чуде, отказавшись от всего, лишь бы герцог де Зентье снова был жив.

— Да заберите же у нее чашу! — скомандовала Матушка Тез, и меня швырнули в стену.

Удар был настолько болезненным, что я прервалась — закричала, неожиданно обретая голос. Да только чаша выскользнула из моих рук, прокатившись по каменному полу какого-то подземелья. Слезы струились по щекам, но в полумраке их вряд ли кто-то заметил. Огромный зал освещали лишь три факела.

— Матушка Тез, мое желание! — напомнила о себе Айя.

— Твое желание? — расхохоталась эта ведьма, выглядящая по-настоящему жутко в полумраке. В ее глазах мелькали огненные отсветы. — Ты утратила право на него, когда сговорилась с этой жалкой подселенкой.

— Но Матушка…

— Ты не достойна моего доверия! — торопливый кивок в мою сторону. — В камеру ее. Будешь знать, дрянь, как перечить мне Скрючившись на грязном холодном полу, я даже не вздрогнула, когда меня схватили за руки и потащили к железным решеткам, что занимали часть зала. Бросив меня, одна из девушек заперла с виду хлипкий засов, но вспыхнувшая надежда угасла тут же, когда чужая магия прокатилась по прутьям, осветив лицо молоденькой прислужницы с торжествующей улыбкой на губах. Она стояла в шаге от клетки, от девушки, выполнившей приказ, от меня и смотрела со злобой, с торжеством.

И вот все бы ничего, но эту девушку я знала. Одна из приставленных ко мне служанок. Самая первая.

Идиотка. Действительно идиотка. Я даже не подумала о том, что в замке может быть кто-то, кто работает на фей, но феей при этом не является.

Я следила за происходящим отстранено. Феи спешно покидали подземелье, а меня все больше сковывал леденящий душу холод. Ушли абсолютно все. Даже Айя улетела, хоть и выглядела жалко. Ее мечты разбились. Мои? Мои тоже.

Все то время, пока один за другим гасли факелы, погружая зал во мрак, я просто лежала, бесцельно, бездумно глядя в одну точку. Я боялась думать. Я боялась надеяться. Я боялась, что «Чаша Желаний» меня не услышала, не признала во мне фею.

Слезы высохли. Через час, через пять, через сутки. Я не знала, сколько пролежала в этой камере, не пытаясь предпринять даже попытки спасти себя. Я не видела смысла, потому что во всем произошедшем винила себя.

Я то проваливалась в забытье, но выныривала в такую же непроглядную тьму. Пустота — она была мной, занимала мой разум. Сердце больше не разрывало от боли. Ко мне так никто и не явился даже затем, чтобы позлорадствовать. Тишина, темнота, пустота. Они начинали сводить с ума, а передо мной словно наяву появлялись такие знакомые, такие родные синие глаза.

— Уходи! Уходи! — кричала я, срывая горло, и вновь проваливалась в забытье. — Уходи… — шептала обессиленно высохшими губами, едва приоткрывая веки.

— Уйду, — вдруг четко ответили мне. — Но ты уйдешь вместе со мной.

Эпилог

— А здесь кабинет для приема гостей, — рассказывал управляющий, открывая передо мной тяжелую темно-коричневую дверь.

Сейчас мы находились на первом этаже небольшого особняка, что располагался в ближайшем от замка герцога городке. Собственно, через две улицы отсюда распластались руины выжженного дотла храма Матери Природы, из подземелий которого меня вытащил сам Себастьян.

Правда, я этого совершенно не помнила, как не помнила и последующие три дня, проведенные в бреду. Очнулась я уже здесь — в спальне на втором этаже особняка, но первым, кого я увидела, был, к сожалению, не герцог, а приставленный ко мне целитель. Он-то мне и рассказал о моем героическом спасении да о том, что я успела поведать в бреду.