Здравствуйте, мама!

Толик Листопадов, 14 лет. Парнишка жил с Иваном Матвеевичем в Бахмаче, служил, так сказать, связным. Впрочем, рассказывать о нем не надо, он сам прекрасно рассказывает о себе. Читатель успел уже узнать этого замечательного сорванца и, надеюсь, полюбить его. Мы еще не раз встретимся с ним...

"1 марта 1943 года.

Сегодня зенитчики заставили обтирать масло со снарядов. Штук пять обтер, а потом убег на Грузской хутор. Ждем бомбежки со дня на день. Барахло позакапывали в ямы. Сегодня бомбили Конотоп и Плиски. Одну бомбу бросили где-то близко. У нас аж земля задрожала. Говорят, что в Курене немцы людей сжигали живьем. Не верится чего-то".

"5 марта 1943 года.

Пришел в город. Гансы ничего не сказали, только поляк Франц спросил вечером, почему не захотел обтирать. Я у него спросил, что б он делал на моем месте. Ничего не ответил, только засмеялся. Сегодня в Ракитках немцы Людей сжигали живьем. Шел с работы и увидал. Кричали сильно. Кто пытался выскочить с горящей хаты, того стреляли с автомата. Вот до чего додумались, черти! Мало им показалось вешать, расстреливать - так сжигать".

...Эти записи нельзя комментировать, любые слова покажутся лишними...

Толик Листопадов забегал иногда в МТС с новостями. Анна Константиновна, зная натуру Толика, предупреждала его, советовала быть осторожнее. Толик убегал, а она с Валентиной Тихоновной принималась за бесконечную цепочку дел. Десять пудов соли? Нет, если б можно было взвесить на весах каждодневные труды этих двух обыкновенных женщин - украинки и русской, то, я думаю, не хватило бы никаких гирь...

Кроме непомерных забот о хлебе насущном, была у женщин особая заботушка, которая требовала немало сил: надо было умело направлять интересы, разговоры, развитие ребятишек. Деятельный, ищущий детский ум не имеет защиты. Ребенок не может отличить правду от кривды, примет как неизбежное добро и зло, доверчиво отнесется к плохому и хорошему человеку, поверит в любую сказку, в любой сон, пока огорчения, ошибки, сопоставления, короче говоря, жизненный опыт не защитят его.

Тяжелые, непосильные для неокрепшей психики впечатления создавали в детских душах какой-то сумбур, причудливые сочетания светлых и темных красок. Многие без видимой причины вдруг начинали плакать, капризничать. А то вдруг прибегала с улицы Тамара Черноглазая и рассказывала, что встретила свою маму, которая скоро за ней придет.

- Вруша, - картавя, говорил Валерик Суходольский и безжалостно добавлял: - Немцы убили твою маму бомбой. А нашу сожгли...

Тамара начинала плакать навзрыд, кричать:

- Видела! Видела! А ты дурак! Видела!..

Не совсем понимая окружающее, дети задавали сотни вопросов, на которые трудно было ответить:

- Когда мы пойдем в школу?

- Анна Константиновна, а почему вы никогда не плачете?

- Валентина Тихоновна, - допытывался Шура Щерба, - зачем немцы убили моего папу?

Она отвлекала его какой-нибудь сказкой. Морща лоб, Шурик внимательно слушал, потом говорил:

- Вырасту большой, я их тоже всех убью. Я вчера жука убил.

- А жука убивать нельзя.

- А паука можно?

- Паука можно.

- А фашиста?

Дети из "приюта обездоленных" уже видели столько страшного, что иному взрослому хватило бы с лихвой на всю жизнь. Анна Константиновна часто думала об этом. Долгими зимними вечерами она вела неторопливые беседы о пионерских лагерях, детских железных дорогах, парашютных вышках, описывала замечательные игрушки и увлекательные праздники. Хорошими помощниками были старшие. Слава Щерба, Слава Мирошкин, Стась Григорцевич и другие охотно рассказывали малышам о своей довоенной жизни. Анна Константиновна с радостью замечала, как загораются глазенки у рассказчиков и слушателей.

Еще зимой к детям стала ходить из Бахмача Эмилия Потаповна Борисенко незаметная, скромная женщина, говорившая чуть слышным голосом. Но когда она начинала что-нибудь рассказывать, собравшиеся в кружок дети замирали, стараясь не пропустить ни одного слова. Эмилия Потаповна шестнадцать лет преподавала литературу, но сейчас ей приходилось отвечать на самые необычные вопросы: почему железо на морозе липкое, где сейчас Тимур и его команда, сколько километров от Бахмача до Волги, что страшней - бомба или снаряд.

Однажды кто-то из ребят нарисовал череп и кости, нацепил бумажку на рукав и стал расхаживать по комнате с деревянным пистолетом Стасика. Увидала это Лариса Суходольская, задрожала как осиновый лист, закричала не своим голосом. Стась отобрал у шалуна и порвал на мелкие части бумажку.

- Не бойся! Смотри, Лариска, как я ее, смотри! Пойдем кинем ее в печку, пойдем, Лариска...

Усадьба МТС стояла в нескольких километрах от города, и фашисты бывали здесь редко. А с востока все чаще стали доноситься взрывы - железную дорогу начали бомбить наши. Это была большая радость. Наши!

Перед самой весной в усадьбу МТС приехало несколько фашистов. Они кричали на дворе, о чем-то спорили отрывистыми, резкими голосами. Анна Константиновна Прислушалась, подняла тревожный взгляд на подругу. Та, зная немного немецкий, выглянула в окно.

- Волкушевского за грудки схватили, трясут. Насчет машин что-то.