Здравствуйте, мама!

"...Напишу вам о самой большой моей радости. Вот уже месяц, как ежедневно, закончив свою бухгалтерию, иду заниматься в художественную студию Дворца студентов. По вечерам рисуем с гипса карандашом, а в воскресенье пишем красками с натуры. Трудно мне. Но даже когда плохо получается, особенно хочется достичь цели. Я начинающая, но не падаю духом и уверена, что исполнится мечта моей жизни. Ведь главное для художника сохранить присутствие духа при любых неудачах".

В добрый час, Тамара! Счастливого пути Миле, Сталине, Славе, другому Славе, Шуре, Поле - всем, кто на верном пути, кто умеет бороться с трудностями, кто свято помнит, какие муки ради их будущего приняли люди старшего поколения!..

И еще одну пачку писем передала мне Анна Константиновна, когда я был в Бахмаче в последний раз. Сказала:

- Здесь особая история.

- Что за история?

- Такую в книжке не прочитаешь и не придумаешь...

И Анна Константиновна поведала мне вот о чем.

Когда ребята подросли, она стала советовать им, чтобы они начинали искать родных. Напрягая слабеющую память, подробно описывала обстоятельства, при которых дети попали к ней много лет назад, какими именами себя называли, что говорили тогда о своем прошлом. Часто это были очень смутные и неточные сведения, поэтому поиски родных были безрезультатными. И вот эта пачка писем от Мили...

Миля, первый "ничей" ребенок в "приюте обездоленных", была предметом особой гордости Анны Константиновны. Веселая, непосредственная, никогда не унывающая девочка развивалась быстрее других. Раньше всех воспитанников она получила образование и освоила новую работу, была самым частым гостем в доме своей спасительницы, первой решила искать родных. Но с чего начать? По фамилии она была не то Якубовской, не то Милевской, не знала даже своего полного имени. Писалась сначала Эммой, потом Людмилой. Позднее она вспомнила, что у нее было двое младших братишек - Юра и Боря. В детдоме ей условно записали имя, отчество, фамилию, национальность, день, год и место рождения. Анна Константиновна напомнила Милочке в письме, что принесший ее боец говорил, будто она ехала из Перемышля, а мама ее, по словам эвакуированных, была военным медработником.

Основываясь на таких зыбких данных, Миля начала поиски. Приходя с завода, ночами писала по всем адресам. Потом тревожно ждала ответов, разочаровывалась и снова писала, подробно сообщая обо всем Анне Константиновне. Письма девушки исполнены подлинного драматизма.

"...Нет, Анна Константиновна, мне кажется, что все это напрасно. На мои письма уже не отвечают. Я потеряла всякую веру в то, что увижу кого-нибудь из своих. Каждый день у меня в мыслях одно и то же. Обратилась еще раз в Центральное справочное бюро".

"...Искала бы всю жизнь, если б точно знала, что есть у меня кто-нибудь. Но их нет в живых, наверно. Неизвестность мучит меня".

Потом Миля с восторгом сообщила, что нашла свою маму в Тбилиси. Наконец-то! Анна Константиновна плакала над этим письмом, полным бессвязных восклицаний, обошла с ним всех соседок и знакомых. Но за ним последовало горькое разочарование. "Извините, что я вас так расстроила, писала Миля, - сообщение оказалось ошибкой. Эта женщина описала мне свою жизнь. Фамилия ее Милевская, с 1934 года никуда не выезжала из Тбилиси, работает на трикотажной фабрике. Есть у нее единственный сын Борис, но он совсем отбился от рук, и она вынуждена была отдать его в воспитательную колонию. В справочном бюро подумали, что это мой брат. Эта женщина сочувствует мне, приглашает к себе жить. Я, конечно, поблагодарила ее, но зачем я поеду к ней в таком возрасте? Я сама теперь не беспомощный ребенок благодаря вам, милая Анна Константиновна, нашему Советскому государству, воспитателям нашего детдома. Но какие все же хорошие люди живут у нас в стране!

Хватит, Анна Константиновна! Надежды больше нет. Я так переволновалась, пока ждала письма из Тбилиси, что думала: заболею на нервной почве".

Затем новое письмо:

"Благодарю вас, Анна Константиновна, за совет и поддержку. Я и сама уже продолжаю искать. Прислал мне письмо один парень, который нашел свою мать через 15 лет уже под другой фамилией. Если будете в библиотеке, посмотрите подшивку "Правды", там его снимок с матерью. Чудом нашел свою мать, а сейчас пишет мне: "Искать - и не сдаваться!" Смешной. Но все же поддержка товарища по несчастью подействовала на меня - снова пишу, хотя знаю, что придет тот же опротивевший мне ответ: "Сведений для розысков недостаточно".

"А может быть, я полька? Ведь ехала я с запада, меня в детстве принимали то за польку, то за украинку. И фамилии у меня как будто польские. Не попробовать ли мне добиться визы в Польшу и поискать родных там? Ведь я теперь все равно не успокоюсь всю жизнь, пока не найду своих. А я ведь вспомнила, что отец звал мою маму Марусей. Это просветление памяти, наверно, оттого, что я думаю и думаю..."

"Поиски безуспешны, как всегда, - писала Миля через три месяца. Сейчас меня отправили с завода в дом отдыха. Отдыхаю средне. Я вам, кажется, сообщала, что в газете была коротко рассказана моя история?