Zealot. Иисус: биография фанатика

Начальное представление о римской политике в отношении покоренных народов и особенно о взаимоотношениях Рима с первосвященником и храмовой знатью Иерусалима можно получить из работы Martin Goodman, The Ruling Class of Judea (NewYork: Cambridge University Press, 1987); см. также Richard A. Horsley, «High Priests and the Politics of Roman Palestine», Journal for the Study of Judaism17.1 (1986): 23–55. В книге M. Гудмена Rome and Jerusalem: The Clash of Ancient Civilizations (London:Penguin, 2007) прекрасно разобран вопрос о римской толерантности по отношению к иудеям и представлены точки зрения римлян на представления об исключительности израильского народа. Цитаты из Цицерона, Тацита и Сенеки даются по этой книге (с. 390–391). Дальнейшее обсуждение отношения римлян к иудейскому культу можно найти в статье Eric S. Gruen, «Roman Perspectives on the Jews in the age of the Great Revolt» в сборнике The First Jewish Revolt,ed. Andrea M. Berlin and J. Andrew Overman (New York: Routledge, 2002), 27–42. Дополнительную информацию о религии и культах римлян см. в книге Mary Beard, John North, and Simon Price, Religions of Rome: A Sourcebook,2 vols. (Cambridge: Cambridge University Press, 1998).

«Полное истребление» (древнеевр. herem), в ходе которого Господь повелевает уничтожить «все дышащее», является повторяющимся мотивом в библейских текстах, о чем я пишу в своей книге How to Win a Cosmic War(New York: Random House, 2009), 66–69. Это «этническая чистка ради обеспечения культовой чистоты», говоря словами выдающегося ученого-библеиста Джон Коллинза (John Collins, «The Zeal of Phinehas: The Bible and the Legitimation of Violence», Journal of Biblical Literature122, no. 1 (2003), p. 7).

О налогообложении и действиях Рима в отношении иудейского крестьянства см. в работе Lester L. Grabbe, Judaism from Cyrus to Hadrian,2 vols. (Minneapolis: Fortress Press, 1992), 334–37; см. также Horsley/Hanson, Bandits, Prophets, Messiahs,48–87. Граббе отмечает, что некоторые ученые сомневаются в том, что иудейское население принуждали платить дань Риму, хотя никто не ставит под вопрос тот факт, что иудеям приходилось финансировать гражданскую войну между Помпеем и Юлием Цезарем. О проблеме массовой урбанизации и миграции населения из сельской местности в городские центры см. Jonathan Reed, «Instability in Jesus’ Galilee: A Demographic Perspective», Journal of Biblical Literature(2010) 129.2: 343–65.

Глава вторая: Царь Иудейский

Термин «мессия» («помазанник») в Ветхом Завете употребляется применительно к царю Саулу (1 Цар. 12. 5), царю Давиду (2 Цар. 23. 1), царю Соломону (1 Цар. 1. 39) и священнику Аарону и его сыновьям (Исх. 29. 1–9), а также пророку Исайе (Ис. 61. 1) и Елисею (3 Цар. 19. 15–16). Исключение из этого списка представляет собой отрывок из Книги пророка Исайи (45. 1), где персидский царь Кир назван «помазанником», несмотря на то, что он не знал иудейского Бога (45. 4). В общей сложности слово «мессия» в специфическом значении, связанном с помазанием кого-либо или чего-либо (например, щита Саула (2 Цар. 1. 21) или скинии (Чис. 7. 1)), встречается в Ветхом Завете тридцать девять раз. Но ни в одном из этих случаев мессией не называется грядущий спаситель, которого Господь назначит для восстановления царства Давида и славы народа Израиля. Такой взгляд на мессию, который, по-видимому, уже прочно утвердился ко временам Иисуса, сформировался в период вавилонского пленения в VI веке до н. э.

Хотя нет почти никакого сомнения в том, что галилейские разбойничьи отряды представляли собой апокалиптическое, эсхатологическое и милленаристское движение, Ричард Хорсли и Джон Хансон смотрят на эти явления как на три различные категории и поэтому отказываются называть разбойников «мессианским» движением. Иными словами, эти авторы настаивают на том, что термины «мессианский» и «эсхатологический» нельзя рассматривать как равнозначные. Однако в данной главе я придерживаюсь мнения, что у нас нет оснований считать, будто подобное различие существовало в умах иудейского крестьянина, который, будучи далеким от изощренного «ученого» понимания мессианизма, скорее всего смешивал все эти «различные категории» в смутное и неясное ожидание «конца времен». В любом случае, сами Хорсли и Хансон отмечают, что «многие из базовых предпосылок были одинаковы и для деятельности разбойников, и для мессианского движения. По сути, между ними могло бы вовсе не быть никаких различий, если бы у иудеев не существовало традиции, говорящей о народном царе, и исторических прототипов „помазанника“ из народа» (Bandits, Prophets, and Messiahs,88–93).