Зефир в шоколаде

Да уж, хорошо. С фиктивного брака и устных договорённостей. Но кто об этом знает? Я все три месяца старалась об этом не думать и даже забыть, а когда вспомнила, выяснилось, что теперь у Антона проявилась резкая форма амнезии. Он требует жену домой и стучит кулаками по столу. Правда, не поясняет, для чего я ему нужна дома. Для порядка и чужого успокоения, или всё-таки ему самому.

Кстати, со вчерашнего утра он мне больше не звонил.

И я боюсь думать о том, что это означает, и где он провёл сегодняшнюю ночь. Предполагаю, что в «Кольце», вряд ли ошибаюсь, но вот с кем и в каком настроении?..

Со стуком положила на свой стол журнал и учебники, сделала глубокий вдох, повернулась к ученикам и хорошо поставленным голосом произнесла:

— Звонок прозвенел, все рассаживаемся и слушаем меня.

Выражение лица у меня было, видимо, под стать творившемуся ужасу в моей душе, потому что дети беспрекословно подчинились, да и вообще, я замечала, как на меня окружающие смотрят. Настороженно, а говорят, явно аккуратно подбирая слова. Я некстати вспомнила, как моя бывшая одноклассница разводилась год назад, на неё смотрели также, включая меня. Мы жили в соседних подъездах, и история её неудачного замужества, волей не волей, стала достоянием всех соседей, и все Алёнку жалели и ей сочувствовали, не задумываясь о том, как её это зримое сочувствие наверняка раздражает.

Вот и меня раздражало, но демонстрировать это было нельзя. Нельзя терять лицо, да и не со всеми можно обсуждать проблемы, и уж точно не всех расстраивать деталями. Например, родителей. Мою маму, и маму Антона. Та, кстати, позвонила сама, и мне оставалось только гадать, как выпытала у сына о его семейных трудностях. Не верилось мне, что муж сам позвонил, чтобы маме пожаловаться. Скорее уж, хранил бы тайну до последнего, считая это личным оскорблением, от меня ему. Ведь как можно было, уйти от Антона Бароева через каких-то три месяца после свадьбы? Как от него, вообще, можно уйти? От такого прекрасного, такого делового, такого неотразимого…

Все эти мысли крутились в моей голове, пока я слушала Зою Павловну, как она сокрушаясь, но в то же время, стараясь быть осторожной в выражениях, пыталась прояснить непростую для нас с Антоном ситуацию. А мне, кроме того, что он мне врёт, нагло и бесцеремонно, сказать было нечего.

— Как же так, Лера? Вы такими счастливыми выглядели. Совсем недавно приезжали.

— Я знаю, Зоя Павловна. Я и чувствовала себя счастливой. — Я отошла к окну, выровняла горшки с геранью на подоконнике, а сама смотрела во двор школы. Дети расходились по домам после окончания последнего урока, в коридорах становилось тихо, зато у меня в голове колокол бил от каждого слова свекрови. Зоя Павловна ни в коем случае не скандалила, не учила меня жизни и даже не настаивала на немедленном примирении с её сыном, она лишь сожалела, и от этого мне ещё больше плакать хотелось. Со вчерашнего дня не ревела, запретила себе, и стойко держалась, а вот услышав голос свекрови, комок в горле встал.

Зоя Павловна вздохнула.

— Антошка, поросёнок… А мы приехали вчера с Аликом, сюрприз вам сделать хотели, и вот, сами сюрприз получили. Лера, неужели всё серьёзно?

Я, не скрываясь, носом шмыгнула, развернулась и присела на край подоконника.

— Он постоянно мне врёт. Постоянно. Всё это бизнес его… будь он неладен. Я не знаю, как с этим бороться. Притворяться, что не замечаю?

— Нет, конечно, это не решение проблемы.

— Вот и я так думаю. А Антон слышать ничего не хочет. Говорит: потерпи, я всё решу, скоро всё закончится. А что закончится, Зоя Павловна? Бизнес его закончится? Я очень сомневаюсь.

— Ты хочешь развестись?

Я далеко не сразу нашлась, что ответить. Молчала, губу кусала, и моё молчание было красноречивее слов, и свекровь, кажется, порадовало. И она даже попросила:

— Не надо торопиться, Лера. Вам нужно поговорить, всё хорошенько обдумать. — И добавила с намёком: — Антоша сам не свой. Он тебя любит.

Я лишь зажмурилась после этих слов. Казалось жуткой несправедливостью, что о любви ко мне мужа говорят все, кроме него самого. Когда эти слова не несли определённого смысла и обязательств, Антон произносил их с лёгкостью, а вот в последнее время запинаться начал.

— Ты не переживай, — продолжила свекровь с проснувшимся воодушевлением. — Я сегодня с ним поговорю… мы с отцом поговорим, Алик ему мозги на место поставит. Вот увидишь, Антон уже завтра будет умолять тебя вернуться.