Зейнсвилл

— Не страшно, — сказал темнокожий гигант. — Давай начнем с того, где ты. Ты в Нью-Йорк-Сити. В той части Центрального парка, про существование которой никто, кроме нас, не знает. Мы называем ее Форт Торо. Своего рода убежище, священное место. Себя мы называем сатьяграхами[4], а я Арета Найтингейл[5].

После гигант принес сосуд с отфильтрованной водой и налил ему чашку, все это время внимательно рассматривая его почти белые волосы и устремленные в завтрашний день глаза. В этом ночном госте ему чудилось что-то будоражаще знакомое и одновременно глубоко чуждое. Он был среднего роста и явно меньше среднего веса, но его аура заполняла всю палатку.

Отпив немного, ночной гость спросил:

— А ты…

— Трансвестит? Вот именно, золотко, она самая!

На самом деле выглядел он, вернее, она как бывший полузащитник, изо всех сил старающийся подделаться под богом забытую певицу-диско, Донну Саммер, например.

— Была раньше юристом. Юрисконсультом в самой большой страховой компании мира. Жила в паре кварталов отсюда. Конечно, свои увлечения приходилось держать в секрете. А потом однажды поняла, что нужно выйти из лимузина и впрячься самой. Но это уже другая история. Моя история. Дюймовочка сказала, безопасники дали тебе смыться.

— Какая Дюймовочка?

— Я, — подмигнула пуэрториканка, затачивая лазером герберовский клинок.

— У тебя кто-то на хвосте? — спросила Арета, снова подумав, какие длинные и светлые волосы у этого странного человека, каким он кажется внешне измученным, но полным внутренней силы.

— Я не знаю… не могу…

Взяв детектор, Арета провела по гостю прибором. Устройство зарегистрировало электромагнитное возмущение неизвестной природы.

— М-да, а у тебя есть хоть какие-то догадки, кто ты есть?

— Н-нет. Я… не… — Он оглядел почти теряющиеся в полумраке стены палатки, украшенные безвкусными дешевенькими китайскими веерами, кимоно и страусовыми перьями.

— И ты не знаешь, как тут оказался? — подстегнула Арета.

Светловолосый на минуту задумался. Помимо сумасбродной идеи про выпадение из урагана он помнил лишь, как рассматривал шприцы в фонтане и как его опалила боль между лопаток.

— Нет, — наконец отозвался он. — Помню только существ на лошадях.

— Мы проведем биосканирование, — объявила Арета. — Психометр Дюймовочки на тебе закоротило. Таких показаний, как на твоей электроэнцефалограмме, мы еще ни у кого не видели. По сравнению с ними пляска святого Вита или отходняк после «Пандоры» просто приступ трясучки. Тебе ничего больше в голову не приходит… вот прямо сейчас?

— Песня, — пытаясь сосредоточиться, ответил светловолосый:

Я езжу по главной дороге, я — графства линейный монтер,
И в солнечный день неисправность мгновенно отыщет мой взор.
Я слышу сквозь ветер, как песней твой голос гудит в проводах.
Линейный монтер из Уичито — на линии, как и всегда![6]

На мгновение воцарилась тишина, которую нарушил ворвавшийся в палатку худой юнец с высоким ирокезом.

— Что это было, черт побери?

— Что стряслось? — сразу ожила Арета. — Откуда ты взялся, Широкая Частота?

— Да это же глушение всех частот! Едва не врубило на весь поселок сторожевой рожок Хеймдаля!

— Ты что-нибудь делал? — спросила Арета своего светловолосого гостя.

— Спел… — неуверенно ответил тот.

— Ты его слышала, Дюймовочка?

— Нет, — пожала плечами обожженная пуэрториканка, убирая нож. — У него трип, наверное.

— Ладно, что бы это ни было, больше так не делай, — взмолился Широкая Частота. — Шмон нам сегодня совсем не кстати.

— Успокойся, Частота, — кивнула Арета. — У нас все под контролем.

Парнишка с ирокезом затопал восвояси, за ним последовала озадаченная Дюймовочка.

— Ух ты! — Арета поджала губы. — Вот это оборот. Ты, возможно, не знаешь, кто ты есть, но готова поставить свой парик, кое-какие интересные люди знают. Ты ведь не против раздеться, а, душенька?

— Зачем? — возмутился светловолосый, и Арета прямо-таки ощутила молнию — выброс адреналина, как у свернувшейся для удара кобры.

— Потому что мы тут многим рискуем, — отрезала трансвестит, нажимая тревожную кнопку, чтобы вызвать Флип-Флопа и Толстого. — У нас тут не курорт, знаешь ли. Это последнее пристанище для многих людей. А теперь раздевайся и дай на тебя посмотреть.

Встав с тюфяка, светловолосый снял одежду. Кожа на спине заныла. Несколько секунд спустя он стоял голый лицом к Арете, у которой отвисла челюсть.

С охапкой припасов в палатку ворвалась Дюймовочка.

— У-ух ты, черт! — воскликнула девушка, даже зажмурившись от удивления. — Это ж…

— Хорошо, но чересчур, — закончила за нее Арета. — И думаю, хватит об этом. Теперь повернись, дружок, давай посмотрим, какие еще у тебя сюрпризы.