Зейнсвилл

Сорвав половое покрытие катафалка, Карна выпустила пошатывающуюся Кокомо, на которой оказались парик а-ля Клеопатра, серьги, похожие на спутниковые тарелки, и лоснящаяся куртка баскетбольного клуба «Пейсерс» поверх джинсов и переливчатой рубашки. Как только девушка заметила Чистотца, ее лишайниково-зеленые глаза заблестели жизнью, и она задвигала бедрами в безошибочной имитации «уби дуби».

Нахмурившись, мужик с патрицианским носом спрыгнул со ступенек фуры и подошел ближе.

— Это Кокомо… — пробормотала Карна. — И…

— Чистотец, — закончил за нее Чистотец.

Морщины на лбу патриция собрались теснее.

— Джейкоб, — сказал он.

— Отвезешь их туда, куда им нужно в Техасе? — спросила Карна.

— Если доберемся так далеко, — невыразительно ответил Джейкоб. — Сажай их в кузов, Печеньице, — обратился он к здоровяку-негру.

Негр махнул Чистотцу и Кокомо следовать за ним.

— А ты? — окликнул Чистотец Карну. — Ты с нами поедешь?

— Нет, — качнула головой рыжая. — Моя карта ведет в другом направлении. Позаботься о ней.

— Обязательно! — крикнул Чистотец. Кокомо висла на нем, целовала его. — Спасибо.

— Один бог знает, что с ними случится, — занервничала Карна, как только парочка исчезла в кузове.

— Я их отвезу куда надо, — сказал Джейкоб. — Ты тоже могла бы поехать.

— Надо же кому-то отвечать за исчезновение девушки.

— Тебе ничего не грозит? После такого-то?

— Ты что, правда за меня беспокоишься?

— Иначе не спрашивал бы.

— А ты? С тобой все будет в порядке?

— Ты что, правда за меня беспокоишься?

— Беспокоилась и буду беспокоиться, Джейк.

— Я не вернусь.

— Знаю.

— Ты уверена… ты не… не можешь?

— Единственное, в чем я уверена, Джейк, это в том, что была не права, виня тебя в смерти Мириам. Ты сделал то, во что верил. А мне горе застило глаза. Прости меня.

— Еще извиняешься! — вздохнул Джейкоб. — Если бы я позволил ее лечить… она была бы жива. Мы, возможно, расстались бы, но она была бы жива. Я…

— Ты верил, что Господь о ней позаботится. Возможно, именно это и произошло. Ее смерть могла нас сблизить, а я воспользовалась ею, чтобы сбежать. Прости меня, Джейк.

— Я… прощаю, — ответил Джейкоб, шмыгая носом от дыма с мусорных костров. Адамово яблоко у него дернулось, но на сердце было легко — как не бывало уже многие годы. — Береги себя.

— Ты тоже, — ответила Карна и поднялась на цыпочки, чтобы его поцеловать.

Фура стартовала с ревом, в облаке песка и мусора. К хижинам притащился смуглый мужик на начальной стадии болезни Нанга, с разнесенным из обреза трупиком то ли зайца, то ли собачки. На помощь ему подползла закутанная в вуаль женщина. Карна как раз садилась за руль катафалка, когда пришла в себя Хака. На сей раз рыжая вкатила товарке укол, а не удар карате в живот, но действие получилось сходное. Как только тело Хаки обмякло, Карна, ухнув от натуги, погрузила ее в гроб. К тому времени одичавшие начали проявлять любопытство, поэтому она вытащила из-под сиденья ручной гранатомет «дарк рейн» с плечевым упором.

Нефтезавод был давно закрыт, но его башни еще грозно маячили на фоне мышьячно-серого неба. Карни спросила себя, кто успеет первым: «Витесса» или ее бывшие друзья, как в реве байков объявились Валькирия и Ичико-Личико. Валькирия держала наготове «ремингтон».

— Глупая затея, подруга, — рявкнула она.

— Я и не думала, что ты поймешь.

— Тихо пойдешь, или тебя тут прикончить?

Карна подумала, как просто было бы снести Валькирии голову потоком металла, едва спустив курок, и бросила гранатомет Личику. Она знала, что могла бы поехать с Джейкобом, вероятно, ей даже удалось бы сбежать. Но новая жизнь для нее не началась бы.

Сопровождающие отвезли ее в похоронную контору кружным путем.

В фойе, выставив захваты погрузчика, ждала Лепесток Ликорицы.

— Предательница! Неблагодарная шлюха!

Карни вздохнула — настороженно, но не испуганно.

— Тебе следовало сбежать, пока у тебя был шанс, — нахмурилась Лепесток Ликорицы.

— Что бы ты ни думала, я не доносчица и не предательница, — отозвалась Карна.

— Ах вот как? — протянула калека на погрузчике. — Ты нарушила приказ. Ты пошла против Парусии и меня. Ты украла Кокомо!

— Она не твоя собачка, чтобы с ней играть.

— И не твоя, чтобы отпускать ее на волю!

— Построй свой мост и перейди его[52], Джоан, — отозвалась Карна, и несколько дам Кикапу удивленно забормотали, поскольку впервые услышали настоящее имя Лепестка Ликорицы. — Я с собой примирилась. Ты не сможешь причинить боль.

— Посмотрим, — сказала Лепесток Ликорицы.

Глава 10 Караван Харизма

Великан в татуировках по имени Печеньице первым поднялся в нутро фуры. Кокомо все еще висла на Чистотце. Ее стремление прижаться к нему и детскую болтовню пероксидная блондинка суммировала простой фразой:

— А девчонка-то в тебя втюрилась.