Зелье для государя. Английский шпионаж в России XVI столетия

Тяжелая болезнь и смерть великого князя, последовавшая 3 декабря 1533 г., видимо, послужила причиной отсрочки платежа по сделке предыдущего года. Обязательство по выплате долга компании Фуггеров перешло к правительству Елены Глинской. Москва пыталась уклониться от оплаты. В августе 1534 г. по приказу Елены Глинской был посажен в «каменную полату за дворцом» князь Михаил Глинский. Князь скоропостижно скончался в заточении и его без почестей похоронили в домовой церкви на Неглинной «у Микиты чюдотворца».

Год спустя тело князя перезахоронили с честью в Троицком монастыре. Очевидно, в Кремле были вынуждены признать долг и гарантировать германской стороне его погашение. Часть долга была взыскана с ногайцев. Как отметил летописец, в 1535 г. из Ногаев вновь приходили купцы и привели табун в 40 000 голов, «и кони были дешевы»^{111}. Если правительство Елены Глинской намеревалось расплатиться с помощью денег, вырученных от продажи ногайских коней, то расчеты не оправдались. В то же время за два года сумма долга должна была вырасти в несколько раз за счет процентов. Великая княгиня и ее советники основательно увязли в «медовой ловушке» Дома Фуггеров.

Великая княгиня Елена Глинская. Антропологическая реконструкция

При интенсивном вывозе серебра за границу уже в последние годы правления Василия III в стране ощущалась хроническая нехватка драгоценного металла. Как отмечают летописи, монеты с пониженным содержанием серебра имели хождение «много лет». Несомненно, низкопробные монеты выпускались с ведома правительства, т. к. согласно завещанию Ивана III монетные дворы находились в ведении великого князя: «А сын мой Юрьи с братьею по своим уделом в Московской земле и в Тферской денег делати не велят, а денги велит делати сын мой Василей на Москве и во Тфери, как было при мне. A откуп ведает сын мой Василей, а в откуп у него мои дети, Юрьи с братьею, не вступаются»^{112}.

Осенью 1535 г. правительство Елены Глинской развернуло кампанию по борьбе с фальшивомонетчиками. В сентябре в столице состоялись показательные казни: «На Москве казнили многих людей, москвич, и смольнян, и костромич, и вологжан, и ярославцев, и иных многих городов московских; а казнь была: олово лили в рот да руки секли»^{113}. Следом была проведена денежная реформа.

Исследователи вынуждены признать, что реформа Елены Глинской не привела к улучшению экономического положения в стране. Правительство законодательным порядком снизило вес денег, увеличив число монет, чеканившихся из гривенки, с 260 до 300 новгородских и с 520 до 600 московских денег. Монеты нового образца изготовлялись из серебра, перелитого из «старых денег». Помимо снижения стоимости денег государство увеличило налоги, введя новую пошлину. Дополнительный налог должны были платить те частные лица, которые приносили монеты для переливки. На основании величины пошлины, введенной при аналогичной ситуации в следующем столетии (в 1610 г.), исследователи предполагают, что налог составлял один золотник серебра с каждой гривенки, или чуть более 2-х процентов. Однако поборы во время реформы 1530-х гг. были значительно выше за счет того, что за четыре года обмен денег производился трижды. В 1535 г. вышел запрет на обращение старых новгородок. Через год запретили хождение старых московских денег, а в начале 1538 г. были пущены в переплавку деньги псковской и тверской чеканки. Как отметил автор Первой Псковской летописи, «и бысть людям всем убыток в старых денгах»^{114}.

Источники умалчивают, на какие цели были истрачены собранные средства, но можно с большой долей уверенности утверждать, что, введя временный налог, правительство Елены Глинской получило возможность расплатиться с долгами по векселям, выданным перед смертью Василием III. В разгар денежной реформы Елены Глинской в Европе вспомнили притчу о русском медведе и медовой ловушке. В 1537 г. в Базеле вышло второе издание книги Павла Иовия «О Московском посольстве»^{115}, а вслед за этим разразился скандал, подорвавший репутацию Дома Фуггеров в глазах московитов.

В начале 1538 г. в центре внимания образованных людей Европы оказались нумизматика и вопрос истоков, на этот раз — истоков письменности двенадцати языков, в первую очередь — иврита и славянского. Автором трактата, озаглавленного «Введение в алфавит двенадцати различных языков», являлся личный астролог французского короля, дипломат и коллекционер старинных манускриптов Вильгельм Постелл.