Зелье для государя. Английский шпионаж в России XVI столетия

Вполне вероятно, что англичане не оставили без внимания другой маршрут на Восток — через «Студеное море» — и опередили другие европейские страны, наладив чартерные рейсы в прибрежные воды Кольского полуострова или к устью реки Мезень. Оживление на лампожском рынке пушнины прослеживается с середины 1540-х гг. Резкое повышение спроса привлекло на Мезень охотников-самоедов, которые на протяжении длительного времени не привозили шкурки соболя для торговли «с русаками» из-за чинимых им притеснений со стороны местных властей. По челобитью представителей канинских и тиунских самоедов, 15 апреля 1545 г. великий князь Иван Васильевич пожаловал им несудимую грамоту, которая выводила охотников из-под юрисдикции местных органов власти и передавала под власть государевых сборщиков ясака, ставя их тем самым в привилегированное положение по сравнению с другими жителями Мезенского уезда. Грамота расширяла границы рыбной ловли и звериного промысла самоедов, а также выделяла место на царской «новой сокольне», где они могли останавливаться в дни ярмарки^{246}.

Генрих VIII. Художник Х. Гольбейн-Младший

Зимой 1548 г. товарооборот на Лампожской ярмарке достиг небывалого уровня. Десять лет спустя, в феврале 1558 г., английский купец Ричард Грей в своем письме из Холмогор к управляющему московской факторией писал, что на праздник Великого поста он собирается посетить ярмарку в Лампожне, куда должны прибыть многие охотники из Югры. Для обмена с ними он приготовил семь саней, нагруженных различными предметами обихода. Согласно прогнозу Ричарда Грея, торг ожидался «более доходным, чем в предыдущие десять лет»^{247}. Слова англичанина свидетельствуют, что он имел достоверные представления о курсе обменных операций на лампожской ярмарке по крайней мере за десять предыдущих лет, то есть с зимы 1548 г.

В свете сообщения Ричарда Грея следует признать, что в грамоте Ивана IV к датскому королю, согласно которой начало русско-английских отношений датируется 1540-ми гг., содержатся достоверные сведения. Они фиксируют ту стадию торговых операций в Холмогорах, когда о присутствии английских скупщиков пушнины стало известно в Москве. Однако еще с начала 1530-х гг. английские купцы имели возможность наладить неофициальные связи с местными властями, которые не торопились докладывать в столицу о появлении заморских купцов. Н. И. Костомаров отмечал в своем исследовании, что взятки в заволжских областях использовались повсеместно. Подкупая воевод, «гости» приобретали для себя меха лучшего качества, а шкурки худшего достоинства отсылались сборщиками ясака в казну^{248}. Следовательно, сообщение английского источника — обзора торговых связей Англии с европейскими странами, представленного Якову I в 1603 г., — ориентировано на дату русско-английских коммерческих контактов, достоверно известную англичанам, но ускользнувшую от внимания фискальных властей в Москве.

Перенос торговых операций из Новгорода на берег Белого моря был удобен не только англичанам, но и местному населению, поскольку удешевлял стоимость импортного товара за счет сокращения транспортных расходов и пошлин. Уже в 1544 г. на реке Шексне, в семи верстах от Кирилло-Белозерского монастыря, трудами княгини Старицкой был основан Горицкий девичий монастырь. Место тихое, уединенное, но в то же время расположено недалеко от села Чаронда — в то время крупного транспортного узла.

Путь с Шексны и из Белоозерска на Онегу и далее в Поморский край был одним из древнейших водно-волоковых маршрутов. Помимо территориальной близости к селу Лампожня, при выборе местоположения Горицкого монастыря учитывалось и другое преимущество. Река Шексна издавна славилась отборными осетрами, которые поднимались на нерест из Волги к Белому озеру. По словам Генриха Штадена, «по реке Шексне нет городов или замков, но по дну забиты забои из бревен: на них ловится осетр, который идет из Каспийского моря и направляется к Белоозеру. Осетр этот поедается при дворе великого князя»^{249}. Устроенная рядом с Горицким монастырем рыбная слобода, потеснив кирилловских старцев, стала главным поставщиком осетров к государеву столу. К концу 1540-х гг. Старицкие приобрели большое влияние при великокняжеском дворе.

Приблизившись в царскому трону, Старицкие не забыли о Сильвестре. Не позднее 1546 г. поп Сильвестр оставил Новгород и вместе с сыном Анфимом переехал в столицу, где получил место священника в кремлевском Благовещенском соборе^{250}. При этом его связи с иноземными купцами, поставлявшими итальянские ткани, шелковые нитки и металлическую фурнитуру, сыграли немаловажную роль. Очевидно, под влиянием княгини Ефросиньи юная царица Анастасия Романова основала собственную шитейную мастерскую.