Зелье моей судьбы

Я почти не соображала, что творю. Перекошенная рожа Октаэля, пятящегося от меня прочь, добавила мстительной радости.

– Ради Пресветлой, да наденьте на нее антимагические браслеты!  - Паника в голосе Октаэля доставила мне ни с чем не сравнимую радость. – Вы что, не видите: она же опасна!

Я мстительно ухмыльнулась. Хоть и в моем положении это было не очень-то просто. Двое, сопровождавшие пристава, заломили мне руки за спину и согнули меня почти под правильным прямым углом. Магометрики демоновы! Но даже из такого положения, не имея возможности сплести форму для заклинания, я шепнула несколько не известно как пришедших на ум слов. Раньше я их точно не знала. Но сейчас это было не важно. Потому что все в аудитории, до этого мига сидевшие в глубоком шоке, дружно охнули. А потом начали смеяться. Я тоже вместе со всеми рассмеялась. Не такого эффекта я хотела добиться. Но, что получилось, то получилось. В ярких лучах солнца, заливающих коридор перед аудиторией, и хорошо освещающих стоящего в дверях боевика, его крутые и острые рога матерого козлищи вдруг приобрели роскошный золотой оттенок. Мне никогда раньше при окраске ткани не удавалось добиться такого оттенка. Я моргнула. Чего-то не хватало. Под моим взглядом уши Октаэля начали расти в длину. И быть бы им эльфийскими, благородными, но… В этот момент Октаэль завизжал так, словно его гусь за задницу ущипнул. Я сбилась с настроя. И уши боевика приобрели самую простую, саму естественную для него форму. Нуууу…. Тоже неплохо. Но нужно украсить. А то слишком просто. Как у обычного дворового козла. Под моим пристальным взглядом ухо дернулось и порозовело. А между ним и золотистым рогом появилась ромашка. Вот теперь хорошо. Я удовлетворенно вздохнула.

Вокруг творился бедлам. Вся немаленькая аудитория, наплевав на едва не плачущего аспиранта, повскакивала со своих мест и столпилась у меня за спиной. Ведьмочки толкались и хихикали. Октаэль таращил глаза. Я раздраженно ожидала, когда меня отпустят. Стоять согнутой, знаете ли, то еще удовольствие. Поясницу уже ломить начинало. Но это были только цветочки. Ягодки пошли тогда, когда кто-то не особо умный подсунул Октаэлю под нос зеркало, и он рассмотрел свои козлиные, в придачу к рогам, уши. Как он после этого орал, любо-дорого было слушать! Если бы уши не закладывало. От него даже пристав отшатнулся.

Девчонки шушукались за спиной и злорадно хихикали. Кажется, боевик достал своей наглостью не только меня. Октаэль визжал и матерился, брызгая слюной во все стороны. Судебный пристав опасливо изучал новоприобретение боевика и меня. Когда над нашими головами раздался грозный взбешенный рык:

– Во имя небес, что тут происходит?!!

Затихли все мгновенно. Помощники пристава от неожиданности ослабили хватку. И я смогла выпрямиться из своей унизительной позы. Лорд-ректор обогнул Октаэля и, встав сбоку, так чтобы всех видеть, обвел толпу разъяренным янтарным взглядом:

– Повторяю еще раз: Что. Здесь. Происходит?

Под злым янтарным взглядом ведьмочки мгновенно стушевались и попятились в аудиторию. И дракон получил возможность увидеть красного и встрепанного аспиранта, едва не рвущего на себе волосы. Бровь ректора поползла вверх:

– После занятий, господин Варус, зайдете ко мне.

Аспирант пополотнел. Но лорд-ректор смотрел уже на судебного пристава и голос его был вкрадчиво-опасен:

– Господин судебный пристав, я не сомневаюсь, что любой может ошибиться. – Пристав надулся от важности еще больше и открыл рот, чтобы возразить. Но ректор ему не дал: – Вот ваши люди, например, сейчас удерживают мою невесту.

Вся важность с пристава слетела, как прошлогодняя листва и он в ужасе уставился на меня. Неужели городские чиновники знают о том, кем является ректор?

– Отпустите, ее, пожалуйста.  – Голос ректора был медово-приторным, и опасным, как черный яд, от которого нет и никогда не будет противоядия. Потому что делают этот яд на крови самой жертвы. Предварительно ее прокляв. – Дорогая, – убийственный янтарь драконьих глаз впился теперь в меня. И я ощутила, как по коже пробегает мороз. – Покажи господам судебным приставам браслет.

Каким-то невероятным образом тихий голос ректора проник во все уголки. И все потрясенно замерли. Я старалась не смотреть на своих подруг. Потому что даже не представляла, какие у них сейчас глаза. Мне хватило с лихвой огромных, как крышка от бочки, и перепуганных глаз Октаэля и судебного пристава. Его помощники отпустили меня мгновенно.

Я осторожно растерла затекшие запястья. А потом нехотя выставила вперед руку с браслетом. Рядом кто-то охнул. Пристав попятился. И, мелко-мелко кланяясь, забормотал о том, что произошло досадное недоразумение. И он не хотел ничего плохого. При этом бросил на Октаэля такой убийственный взгляд, что сразу стало понятно: вся эта затея с арестом незаконна. Наверняка, дело рук обнаглевшего от безнаказанности боевика. У меня в груди снова заалели злые угольки. Но вкрадчивый голос ректора быстро остудил мои эмоции: