Зелье сатаны

Наталья Александрова Зелье сатаны

© Н. Александрова, 2017

© ООО «Издательство АСТ», 2017

* * *

До революции модная петербургская публика в хорошую погоду прогуливалась непременно по солнечной стороне Невского проспекта – то есть по правой его стороне, если смотреть от Лавры в сторону Адмиралтейства, по той стороне, что напротив Гостиного Двора и Казанского собора.

Давно уже нет на свете тех дореволюционных франтов, как мотыльки сгоревших в огне войн и революций, но теперешняя модная публика неосознанно предпочитает ту же солнечную сторону. Видимо, в этом проявляется историческая память, или преемственность поколений, или же просто солнце так редко гостит в нашем городе, что жители невольно ловят каждый его луч. При этом кто-то непременно задерживается на пятачке вблизи Малого зала Филармонии, где расположились многочисленные художники, выставившие на продажу свои незамысловатые творения.

Некоторые уличные мастера кисти и карандаша предлагают прохожим за пятнадцать минут написать портрет (сходство гарантируется!), другие пытаются продать туристам глянцевые ученические пейзажи с изображением Смольного собора или Спаса на Крови. Кто-то промышляет посредственными копиями классики – от «Блудного сына» Рембрандта до «Голубых танцовщиц» Дега. Более поздние произведения художников двадцатого века спросом не пользуются.

Одним прекрасным летним днем на этом пятачке по солнечной стороне среди таких же «живописцев с большой дороги» стоял коренастый мужчина лет сорока пяти, с артистической остроконечной бородкой и лихо закрученными усами, в заломленном на левое ухо несколько потертом берете и в поношенном бархатном пиджаке. Он безуспешно пытался продать пару натюрмортов и портрет красивой охотничьей собаки, но покупателей на эти произведения не находилось. Впрочем, художник не очень расстраивался: погода была хорошая, и он вел неспешный разговор с коллегой, подставив лицо солнцу.

– Нет, Виталя, – говорил он своему соседу, мрачному долговязому типу в кожаной безрукавке, – ты как хочешь, но падение культурного уровня общества коренится не только в телевидении, но и в готовности людей искусства торговать своим талантом! Вот, например, мы с тобой, вместо того чтобы создавать бессмертные шедевры, малюем в угоду публике этот ширпотреб… – С этими словами он ткнул пальцем в картину Витали, где были изображены два помойных кота, изготовившихся к битве.

– Мы-то малюем, – тяжело вздохнул Виталя, – да вот публика что-то не спешит покупать этот, как ты выразился, ширпотреб…

– А вот это-то, Виталя, и есть главная трагедия человека искусства! – воскликнул обладатель бородки. – Он готов торговать талантом, а покупателей-то и нет…

Он хотел развить свою мысль, но тут как раз появился долгожданный покупатель. По крайней мере, остановившийся возле художника мужчина выглядел вполне обеспеченным. Причем с отпечатком заграницы. Хотя в наше время соотечественник может быть куда богаче любого иностранца, но иностранцы, как правило, охотнее покупают картины уличных художников.

– Вас что-то интересует? – оживился художник. – Пейзаж? Натюрморт? Портрет? Если натюрморт – это двести баксов, если пейзаж – двести пятьдесят, а если портрет…

– Интерьер, – ответил незнакомец без всякого акцента, – то есть картина, изображающая комнату со всей обстановкой…

– Я знаю, что такое интерьер! – слегка обиделся художник. – Но у меня, к сожалению, сейчас нет ни одного законченного. Был один, да я его только вчера продал одному нефтянику из Тюмени…

Разумеется, это являлось ложью, но ложью вполне простительной. Как известно, главное правило торговли – не обманешь, не продашь.

– Меня не интересует готовый интерьер! – прервал его незнакомец. – Мне нужно, чтобы вы нарисовали мою комнату. Это здесь, неподалеку, на Мойке…

– Ну что ж. – Художник солидно кивнул. – Значит, на заказ? Можно и на заказ, только, уважаемый, это будет немножко дороже…

– Цена не имеет значения! – Заказчик пренебрежительно махнул рукой. – Пойдемте со мной, я покажу вам свою комнату…

– Одного сеанса не хватит! – предупредил его художник.

Затем он повернулся к соседу и сказал:

– Ну, Виталя, ты все равно тут стоишь, пригляди за моими работами. А я часа через два вернусь…

Заказчик уже шагал вперед, не оглядываясь, так что художнику пришлось изрядно поднажать, чтобы не упустить его из виду. Вскоре он понял, что незнакомец, которого он сперва принял за иностранца, настоящий старожил Петербурга. Свернув в один из близлежащих дворов, он уверенно шел по их лабиринту, то и дело сворачивая и меняя направление, так что скоро художник понял, что окончательно заблудился.