Зеленая

— Я знаю всего несколько фраз на вашем языке, — призналась пардайна, внимательно глядя на арбалет. — Думала, проведу здесь больше времени и успею выучить селю как следует.

— Рычит, как животное. — Матушка Вишта презрительно скривилась. — Как птицу можно научить говорить, так кто-то научил и эту тварь! — Она метнула на меня испепеляющий взгляд. — Как ты посмела…

— Зачем вы сюда пришли? — пылко спросила я. Вряд ли они спустились под землю для того, чтобы мучить меня.

Матушка Вишта немного успокоилась.

— Чтобы отвести вас на собрание жриц.

Когда заговорила матушка Аргаи, арбалет дрогнул в ее руке.

— Обвинения против вас выдвинули и Уличная гильдия, и Дом Выпей. Один из убитых вами — сын главы этого дома!

— Твоя сегодняшняя вылазка не удалась, — сказала матушка Вишта. — Надо было отобрать у тебя твой черный наряд, еще когда ты напялила его на себя в первый раз!

Я сообразила, что раньше меня не трогали, потому что я оказалась очень хорошим Клинком. Меня отправили патрулировать город, чтобы настроить посвященных против меня, однако все вышло совсем наоборот.

— Зелёная! — хрипло и низко позвала Танцовщица. Она не понимала, что происходит.

— Сейчас нас отведут наверх, — сказала я ей. — Мы предстанем перед всеми жрицами храма Серебряной Лилии. Не знаю, чем все закончится.

— Нас убьют?

— Скорее всего, нет. — Во всяком случае, меня убьют вряд ли. Хотелось бы мне знать, что ждет нас «скорее всего»… — Мне надо одеться…

— Нет! — перебила меня матушка Вишта. — Оставь свои черные тряпки! — Она швырнула мне платье из некрашеного муслина, какое носят претендентки.

Я быстро надела платье на голое тело.

— Твоей твари не нужен ошейник? — мерзким голосом поинтересовалась матушка Аргаи.

С трудом протиснувшись в ворот платья, я ответила, дрожа от бешенства:

— Не больше, чем тебе.

Лицо у нее перекосилось, но палец на тетиве арбалета не дрогнул.

Танцовщица запахнула свою рваную, грязную тогу и следом за мной вышла в коридор. Матушка Вишта возглавляла процессию; вооруженные Клинки следовали за нами.

Мы не пошли в верхний зал, как я ожидала. Я надеялась, что судить нас будут старейшины: матушка Ваджпаи, матушка Мейко, матушка Вишта и несколько других старших наставниц.

Нас же привели в главное святилище. Хотя в среду после обеда службы не проводились, и почти все места в зале оказались заняты. Помимо представительниц всех орденов, я увидела и женщин со стороны. В глаза бросались платья цветов Уличной гильдии и Дома Выпей.

Ну конечно, как же без Дома Выпей! Я обманула их ожидания, когда после убийства Карри выкинула ключ в залив. Теперь заказчик убийства нашел способ отомстить мне за дерзость.

— Нас примерно накажут, — шепнула я Танцовщице.

— Молчи.

Тревожась за ее судьбу, я послушалась. Да и что могла я сказать ей? Разве что перевести обращенные к ней слова, молитву… или приговор!

У самого алтаря, посреди священного круга, стояла Верховная жрица. Эту роль всегда исполняла самая старшая представительница ордена Жриц, хотя ее выдвигали главы Юстициариев, Клинков — с тех пор как я попала сюда, орден Клинков возглавляла матушка Мейко, — а также Целительницы и Наставницы.

До тех пор мне почти не приходилось общаться с Верховной жрицей. Годы отбелили ее кожу, посеребрили волосы, и она стала похожа на северянку, которая никогда не загорает под слабым северным солнцем. Верховную жрицу звали матушка Умаавани, хотя никто, кроме матушки Мейко, не обращался к ней по имени.

Верховная жрица стояла неподвижно и смотрела на меня своими выцветшими глазами. Мы медленно спускались вниз по ступеням между ярусами. Я спиной чувствовала, что матушка Аргаи по-прежнему целится в меня из арбалета. А может, и не она одна, а весь отряд, наспех созванный матушкой Виштой.

Странно ловить на себе пристальный взгляд старой женщины, которую обычно занимают лишь молитвы и обряды. Странным было отсутствие благовоний, курильниц, колокольчиков, деловитых претенденток. Как будто нас осталось только трое: я, рассерженная Верховная жрица и та, что была самой старой моей наставницей и самой последней любовницей.

Я не сводила взгляда с Верховной жрицы. Взгляд у меня, я знала, был тяжелый; даже матушка Гита отворачивалась, когда меня охватывал гнев. Но на Верховную жрицу мой взгляд не действовал — как и на матушку Мейко.

Скоро я спустилась к священному кругу и встала на его краю. Я никогда не заходила сюда; думала, что окажусь здесь, лишь когда буду вступать в орден Клинков.

Должно быть, Верховной жрице пришли в голову те же мысли, потому что она обратилась ко мне со словами:

— Зелёная, не так я надеялась встретиться с тобой!

— Матушка! — Она единственная во всем храме Лилии не требовала, чтобы к ней обращались по имени.

— Дорогая, похоже, ты навлекла на себя серьезные неприятности.

Хотя говорила она тихо, почти ласково, лицо ее было суровым. Возможно, когда-то давно она патрулировала город в отряде Клинков… Правда, наверняка я ничего о ней не знала, однако, судя по жесткости лица…

— Я сделала то, что требовалось, матушка.