Зеленая

— Наконец-то ко мне вернулся мой беглый Изумруд! — сказал он.

Оказывается, он тоже не терял надежды… Даже смерть не лишила его самоуверенности и высокомерия. Искренне рассмеявшись, я ответила:

— Меня зовут Зелёная. Я сама по себе, и я вызвала тебя.

— Я знаю, кто ты.

Помня его вероломство, я невольно посочувствовала ему: лицо его исказилось от боли.

— Я знаю, что ты со мной сделала, — продолжал Управляющий.

— Иначе нельзя было. — Я верила в это, но понимала, что верю, потому что меня убедили.

— В самом деле? — коварно улыбнулся Управляющий. — Тогда скажи, многих ли я убил за свое многовековое правление? В каких войнах пришлось участвовать городу? Разве за время моего правления деньги обесценились и разве кораблей в гавани стало меньше? Неужели ужас и страх царили на улицах?

Его вопросы ненадолго застали меня врасплох.

— Откуда мне знать? Мне ведь ничего не рассказывали о недавних событиях, и я ничего не понимала. Меня воспитывали, как… — Я ненадолго задохнулась, поняв правду. Затем я тише продолжала: — Меня воспитывали, как женщин времен твоей юности. Мне ничего не говорили о том, что происходило в мире после того, как ты взошел на престол.

— Да, много лет я был очень одинок… — сказал Управляющий. — Ты могла бы скрашивать мои ночи, напоминая мне о том, каким я был когда-то. — Он вытянул руку, как будто собирался потрогать меня, но потом передумал. Двигался он бесшумно, и я вспомнила, что на самом деле его все же не существует.

Горькая ярость затопила меня. Значит, мне загубили жизнь из-за его одиночества?!

— Я напоминала бы тебе твою юность, пока не увяла со временем… А ты продолжал бы править!

— Ты так или иначе состаришься, со мной или без меня, — уныло ответил Управляющий. Я заметила слезы в его глазах. — Что ужасного в том, чтобы стариться в прекрасном дворце, когда огромный город лежит у твоих ног?

— Ты был тираном! — не сдавалась я. И все же я понимала, что мои доводы не выдерживают никакой критики. В конце концов, я была ребенком и верила в то, что мне внушали.

— Я был тираном, который принес городу мир, процветание, тихие улицы по ночам и молчаливых богов, которые не вмешивались ежедневно в людские дела. — Управляющий глубоко вздохнул. Я удивилась. Как может вздыхать тот, кто уже не дышит? Невольно я задумалась и над тем, каким образом он говорит… — Мое преступление, моя тирания заключалась не в том, что я правил, а в том, что пережил взлет и падение многих знатных родов.

— Твое преступление, — твердо сказала я, — заключалось в том, что ты отнял власть у миролюбивых людей и забрал ее себе.

— Такими ли миролюбивыми были те, кого ты защищаешь? — встрепенулся Управляющий. Теперь его лицо дышало страстью, сравнимой с моей собственной. — Знаешь, с кем вели войну жители Медных Холмов, когда я был еще обыкновенным человеком? То была война с пардайнами. В свое время они были безжалостными охотниками и разбойниками. За ними следовали многие племена, решившие, что пардайны мудры и могущественны. Общая тропа, которая заменяет пардайнам душу, даровала им силу, с которой ничто не могло сравниться. Многие тысячи горожан сложили головы в той войне. Я отобрал у пардайнов их оружие, которым они истребляли крестьян, детей и купцов, и принес мир Медным Холмам. И пардайнам тоже!

Мысленно я подыскивала доводы, противоречащие его словам. Много лет я считала его негодяем. А он, по его словам, желал городу только добра — и принес благо.

В чем-то мой собеседник был прав. За падением правительства последовали мятежи и восстания, в которых погибла не одна сотня горожан. Многие разрушенные здания и даже целые кварталы не отстроили до сих пор… В порту гораздо меньше кораблей, чем раньше. Город живет в страхе.

А при Правителе ничего подобного не было.

В основе его рассуждений лежала ложная посылка, ловкий трюк… Я давно поняла, в чем дело.

— Ты лишил выбора несколько поколений людей. Ты украл возможность выбора и у меня. Ты украл мою свободу.

Он рассмеялся — горько и сухо.

— Свободу? Свободу быть женой крестьянина, который выращивает рис? Да ты… Зелёная… на коленях должна благодарить меня за то, что я тебя спас!

— Такова была моя судьба!

Наклонившись поближе, Управляющий произнес своим ворчливым голосом:

— Тогда можешь думать, что я изменил твою судьбу. Будь ты до конца честной, ты бы этому радовалась!

Я вздохнула, но промолчала. Возразить было нечем, и все же в глубине души я презирала его. Даже сейчас он пытался оправдаться и найти радость в воспоминаниях!

Сейчас мне нужно было совсем другое — он сам.

— Наш спор лишен смысла, — сказала я наконец, собравшись с мыслями. — Теперь ты — то, что ты есть…

— То, чем сделала меня ты, — возразил Управляющий.

— То, что ты сделал из себя сам. В конце концов, я — во многом тоже твое творение! — Я расплылась в мерзкой улыбочке. — Ты — то, что ты есть; я — то, что я есть. Чойбалсан раздавит нас обоих и займет твое место.

Управляющий покачал головой:

— О нет! Богом я никогда не был.

— Не думаю, что Чойбалсан сумеет стать богом. Он слишком жесток и глуп.

— Разве я научил тебя судить?