Зеленая

Я села. Во рту пересохло, мочевой пузырь, наоборот, переполнился. И вдруг я сообразила: если неведомый мне Маурицио — человек хитрый, он, возможно, оставил на складе часового. Вдруг сейчас кто-то прислонился снизу к моему люку и только и ждет, когда я пошевелюсь, скрипну или вздохну?

Новый страх пригвоздил меня к месту до поздней ночи. Наконец, мочевой пузырь так настоятельно заявил о себе, что я уже не смогла больше терпеть — будь что будет! Я как можно тише прокралась в угол сделать свои дела. Мне казалось, что извергаемая из меня вода хлещет со страшным шумом, но поделать я ничего не могла. Потом я снова затаилась и стала ждать, когда минует опасность.

Вскоре я поняла, что опасность не минует никогда.

Мне снилось, что я плыву по бурному океану в утлой лодчонке, спасаясь от погони. По ногам ударило что-то жесткое. Я отчаянно озиралась по сторонам в поисках какого-нибудь оружия и замахнулась куском сыра, но вдруг сообразила: это Федеро поднял крышку люка. Одного взгляда на круглое оконце хватило, чтобы понять: на улице еще ночь.

— Неужели сыр с плесенью так опасен? — улыбнулся Федеро. — В следующий раз, как пойду за провизией, постараюсь достать тебе что-нибудь не такое… смертоносное.

Невольно хихикнув, я села на пол.

— Я думала, там, внизу, прячется часовой; он схватит меня, если я пошевелюсь.

— Часовой? — забеспокоился Федеро. — Подожди, пожалуйста. — Он ненадолго скрылся в люке, но скоро вернулся и втащил на чердак два туго набитых холщовых мешка. Закрыв за собой крышку, он сел и попросил подробно рассказать, что я имею в виду.

Я рассказала, что слышала днем, и упомянула имя Маурицио. Мне показалось, что Федеро встревожился.

— Управляющий подозревает, что ты скрываешься в складском квартале. Что, впрочем, и неудивительно. Они искали весь вечер, а потом ушли?

— Они обшарили все. По улице шел целый полк; видимо, они ворвались на все склады.

Федеро хмыкнул, снял плоскую кожаную шапочку, какую носят рабочие, и задумчиво погладил себе затылок.

— Постараюсь что-нибудь выяснить. Правда, я не могу проявлять слишком уж большое любопытство. Меня и так подозревают, потому что мы с тобой были хорошо знакомы… Вскоре они сообразят, что Танцовщица уделяла тебе особое внимание.

— Она уделяла мне внимания больше, чем другим кандидаткам? — спросила я.

— Конечно. — Федеро потянулся к мешку. — Я принес тебе новости и кое-что получше.

Он извлек из мешка штуку тонкого шелка, чесучового плетения, шириной в сорок два дюйма. Развернутый шелк занимал семь ярдов в длину. И какой же он был красивый! Я посветила на него лампой. При тусклом освещении мне показалось, что материя зеленого цвета — не слишком яркая, правда.

— Очень красиво, — тихо сказала я.

— Рад, что хоть чем-то сумел тебе угодить… На Гранатовом дворе тебя научили неплохо разбираться в тканях.

Затем Федеро показал мне колокольчики — самого разного вида.

— Я не мог купить в одном месте слишком много одинаковых серебряных колокольчиков, — объяснил он, как бы извиняясь. — Так что среди них есть и железные, и медные, а некоторые больше, чем мне бы хотелось.

И все же он добыл мне колокольчики. Настоящие колокольчики! Колокольчики, которые я пришивала к шелку на родине, были крошечными, жестяными и держались на булавках. Они не звенели по-настоящему, а лишь тихо звякали. Некоторые из тех колокольчиков, что принес мне Федеро, подошли бы для хора, который исполняет молитвы.

— Когда я надену на себя шелковое одеяние, расшитое колокольчиками, звон будет окружать меня, как тульпу, — сказала я. При виде многочисленных крошечных колокольчиков я испытала умиротворение.

Федеро достал бархатный сверточек, внутри которого лежали иголки.

— Я купил несколько иголок — на случай, если какая-нибудь погнется или затупится.

Кроме того, Федеро принес мне несколько катушек ниток, насаженных на палочки.

Я выбрала себе иголку и взяла один из самых крошечных колокольчиков. Он напоминал маленькое серебряное гранатовое зернышко и тихонько звякнул, когда я покачала его, зажав между пальцами. Мысленно поблагодарив бабушку, я взяла свой кусок шелка за уголок и пришила колокольчик. Шелк растекся у меня на коленях зеленой рекой.

Федеро, сидевший на пятках, некоторое время наблюдал, как я шью. Потом спросил:

— Я могу тебе помочь или ты должна пришивать колокольчики только сама?

Я задумалась, так как не знала ответа на его вопрос. Мне всегда казалось, что женщины расшивают свой шелк колокольчиками сами. Конечно, когда я была совсем маленькой, то еще не умела шить. Кроме того, в моем случае ни о каких традициях не могло быть и речи: все традиции давно нарушили и сломали.

Оставалось решить, что сейчас важнее.

Внезапно меня озарило, и я выпалила:

— С удовольствием приму твою помощь, но не бесплатно. — Я заметила в тусклом свете лампы его удивленный взгляд. — Расскажи, откуда я родом. Опиши мою родину! Я помню лягушек, подорожники, рис и папиного буйвола, но не знаю, как называется место, где я родилась… Наставницы никогда не показывали мне карт заморских стран.