Зеленая

Сначала здешние дома показались мне странными до нелепости. Кроме того, множество народу жило просто на улице. Я видела целые семьи, которые располагались на циновках в окружении горшков и узлов; они как будто не замечали бурлящую вокруг толпу, как, впрочем, и толпа не замечала их. Здесь имелись и повозки, которые возили буйволы, но сами повозки сильно отличались от тех, какие я встречала по дороге. Калимпурские повозки не покидали пределов города. Они двигались по улицам медленно и как будто бесцельно. Сзади в раздернутых полотнищах виднелись полки, на которых лежали люди. Представители низших классов платили вознице половину медной монеты, влезали на повозку и устраивались там поспать.

Такие, с позволения сказать, гостиницы передвигались по всему городу, не останавливаясь. Хотя они и казались странными, они, вне всяких сомнений, были и практичными.

Так же — странно, но по-своему практично — калимпурцы обращались и с домашней птицей. Куры сидели в плетеных корзинах, поставленных одна на другую; такие пирамиды занимали совсем небольшое пространство. Птицы, можно сказать, жили друг у друга на головах и гадили друг на друга. По улицам носились шелудивые одноухие псы. Рядом с тощими мулами и надменными верблюдами шагали женщины, несшие змей на длинных шестах с рогульками на концах; на другом конце шеста висело ведерко, в которое прохожие бросали монеты.

На улицах я встретила представителей всех слоев местного общества. Правда, многих я видела и раньше, у городских ворот. Гордо шествовали красивые вельможи в прозрачных покрывалах; сзади их шлейфы придерживали слуги, согнувшись в три погибели. Шли торговцы в свободных блузах; за ними бежали глашатаи, которые что-то выкрикивали, размахивая над головой грифельными досками — вскоре я поняла, что посреди этого хаоса функционирует настоящая товарная биржа. В толпе попадались портовые грузчики, конторские служащие с грудами свитков, служанки с покупками, военные в парадных мундирах, в тюрбанах с перьями, с мечами за спиной.

Казалось, все здесь знают свое место и знают свою тропу, но мне неведомы были знаки, которым они следовали.

Я позволила толпе затянуть меня в свой водоворот. Казалось бессмысленным куда-то пробиваться — ведь я все равно не знала, куда мне идти. Несмотря на изуродованное лицо и надрезы на ушах, по калимпурским меркам я была одета достаточно прилично, чтобы не возбуждать подозрений. Карманные воришки пугались моего бешеного взгляда.

Ну а пахло в Калимпуре… То и дело я закрывала глаза, стараясь рассортировать разные запахи. Ноздри улавливали едкую чайную смесь, острый аромат карри, влажный мрак кардамона, человеческий пот, навоз различных видов, дым от костров. В Медных Холмах пахло камнем, соленой водой, углем и древесиной; в Калимпуре преобладали запахи еды, людей и скота.

Я шла на запахи, гадая, когда же решу, что мне делать с собой.

Целый день я бродила по городу. За две пайсы я купила жареного голубя, завернутого в банановые листья, кучку красноватого риса и щепотку странного оранжевого порошка, который едва не сжег мне губы. Я понимала, что торговец взял с меня за еду втридорога, да еще и посмеялся надо мной, но готова была заплатить за свое обучение.

Дорога шла вдоль городской стены и вела к порту. Там я наконец увидела что-то знакомое: склады во всем мире строятся примерно одинаково, как бы ни хотели выделиться строители. В порту я увидела множество чужестранцев. Передо мной проходили люди с Каменного Берега, из Ханьчу, люди с кожей красной как помидор, оборотни, огромные, неуклюжие твари, и злобные меднокожие матросы, которые носили кинжалы в складках кожи, прорезанных на лбу.

Мне не встретился ни один соплеменник Танцовщицы. И все же в толпе моих смуглокожих земляков то и дело попадались чужестранцы, и мой глаз сразу отличал их, как специи в похлебке.

Хотя мне трудно было судить на глаз, калимпурский порт занимал огромное пространство: примерно двадцать фарлонгов из конца в конец. И торговля здесь велась более оживленная, чем в гавани Медных Холмов — правда, там я побывала всего два раза. И почему Каменный Берег считает себя центром мировой торговли?

В другой части города улицы были уже; по местным меркам, их даже нельзя было назвать многолюдными, хотя по ним все равно двигались толпы народу. Зато я любовалась стоящими с обеих сторон богатыми домами. Они как будто старались перещеголять друг друга пышностью, красотой и необычностью. Я любовалась высокими куполами, винтовыми лестницами и непонятными завитушками из железного дерева и разноцветного стекла.

Пройдя весь город из конца в конец, я повернула назад, к центру, и скоро снова очутилась в толпе. Перед тем как я вернулась к тому месту, откуда утром начала свой обход, я прошла мимо четырех городских ворот.