Зеленая брама

Мои гости так на меня посмотрели, что я засомневал­ся — могут ли люди разных поколений понять друг друга, и уверился, что они не отступятся, все равно поедут на Синюху доставать танк...

Достанут?

Хочу верить и верю в их успех. Помощь населения им обеспечена, болельщиков у них хоть отбавляй.

Могу представить читателям в подтверждение хотя бы такое письмо. Оно от Н. А. Левицкого, механика машино­строительного завода в Дружковке (Донбасс). Левицкий сообщает, что ему 34 года и вот уже 14 лет он с товарищами ходит по местам боевой славы вдоль Северского Донца, ведет раскопки, научился подрывать снаряды и мины, раз­ряжать старые гранаты.

«Но это все детство!» — восклицает донбасский сле­допыт.

А настоящим делом он считает раскопки в районе Зе­леной брамы и готов принять в них участие. Он мог бы провести в экспедиции свой очередной отпуск, предлагает разбить местность на квадраты и каждый квадрат обследо­вать, а также изучить все письма, чертежи и схемы.

Письмо завершается скромно: «Думаю, что даже как рабочая сила я пригодился бы...»

Притяжение памяти

Будничной, хлопотливой, далеко не безмятежной жизнью живет Подвысокое. Круглосуточно дежурят агрономы в диспетчерской колхоза «Дружба», с рассвета заняты кол­хозники на фермах, в ранний час по улицам и тропинкам идут ребята в новую, мало чем отличающуюся от столич­ных, светлую и просторную школу, тепло дышит и позва­нивает металлом кузница, пофыркивают тракторы... При­ветливы утренние дымы над хатами, а плывущие в юж­ном небе облака словно паруса на мачтах телевизионных антенн...

По графику прибывает из районного центра крытая полуторка, останавливается у домика почты. Сгружают газеты, журналы, посылки, письма. Индекс, знакомый многим,— 317551.

Есть почти в каждом постпакете конверты с цвети­стыми иностранными марками — они адресованы КИД, то есть клубу интернациональной дружбы.

Обращает на себя внимание, но уже давно не удив­ляет подвысоцких почтарей приход писем без точного адреса — пишут в Подвысокое, будто это не село, а че­ловек такой и можно к нему обратиться, как к другу или старому знакомому.

Попадается корреспонденция и с адресом и адреса­том Зеленая брама, словно это женское имя и фамилия.

Много приходит запросов от родственников воинов, пропавших без вести. Уже известно, что надо их напра­вить председателю сельсовета для проверки по скудным спискам захороненных в братских могилах, ну и конечно в школу и в музей — учителям Фартушняку и Симоненко. Придется педагогам и старшим школьникам-экскурсоводам до ночи разбирать музейный архив: вдруг что-то, хотя бы косвенно содействующее поиску, найдется, обнару­жится.

Другая категория писем обращена ко всему селу: вот и читают их многие — старые и молодые его жители.

Подобные письма получают и редакции центральных и украинских газет, а после опубликования ряда статей о боях сорок первого года стал получать и я.

Приведу отрывки из некоторых писем:

«Я решил приехать 9 мая к вам и еще раз повидать тот памятный клочок земли, оставшийся дорогим мне на всю жизнь... Мне кажется, прожившему в нормальных условиях жизнь не так дорого прошлое, как прожившему в тяжелых условиях... Может, и кто из моих однокашников приедет»,— пишет в Подвысокое Иван Белобрысов из Новограда-Волынского. Белобрысов — это фамилия, которую ему дали в детском доме. Он стал сыном полка в 44-й стрел­ковой дивизии, музыкантом, и оказался в эпицентре тяжких боев. Потом мальчика спрятали колхозники, но уберечь не смогли — он был увезен на работы в Германию, четыре раза бежал, угодил в тюрьму, был освобожден американцами и вернулся на родину. Много пришлось пережить Белобрысову после боя в Подвысоком, а вот осталась эта земля ему не просто памятной, но дорогой...

Еще письмо:

«В сентябре собираюсь побывать в Умани и Подвы­соком. Хочу поклониться тем, кто отдал жизнь за Родину в этих известных нам с вами местах»,— пишет мне агро­ном Митрофан Афанасьевич Патронников из Краснодара. (Он приезжал в Москву, мы познакомились, подружи­лись.)

Политрук, комсомольский работник дивизии, он в сорок первом хлебнул лиха, а в сорок третьем участвовал в движе­нии Сопротивления в Руре. Там, в неволе, обуревавшие его чувства нашли выход в поэзии; его стихи и песни распрост­ранялись среди «острабочих» и в лагерях военнопленных. Многим пришлись по сердцу строки:

Уманскую яму
И терновский двор,
Все, что было с нами,
Помним до сих пор.

«...Надо продолжить исследование этого сражения — говорю и от себя и, набравшись смелости, от имени пав­ших»,— обращается в «Литературную газету» инвалид войны, награжденный орденом Ленина, А. В. Богомолов из Красногорска.

Участник штыковых боев в браме, бывший политбоец-доброволец, киевский инженер Владимир Пивова­ров делится своими планами:

«Я принял решение уйти на пенсию в следующем году, в День Победы выехать на неделю в село Копенковатое и разыскать штабную землянку полка».

Письмо из города Владимира: