Зеленая карта

— Не трогайте его, он грязный, — говорила жена Олиного брата. — Он мог подцепить лишай, у него полно блох… Оля, обязательно руки помой…

— А вот это, за ухом, не лишай?

— Не, это шерсти клок выдранный. Кто-то выдрал по дороге…

— Бедное животное!

— Да нет, вполне нормально себя чувствует… Дай ему еще пожрать…

— Так вот, он Райку любил, а к Борьке сбежал.

— Он в свой дом сбежал… Коты — они такие паскудные…

— Ерунда. Вот у меня был один кот…

Дима вернулся к себе, вошел на опустевшую кухню; для чего-то полил чахлые цветы на подоконнике.

— Я пойду, — сказала неслышно подошедшая Оксана. — Ну, я пойду?

— До свидания, — помедлив, сказал Дима.

— До свидания, — шепотом отозвалась Оксана. — Только… — она запнулась.

— Что?

— Синдром кота, — она улыбнулась. — Не болейте. Счастливого пути.

Он пожал протянутую руку:

— Синдром…

— Не болейте, — повторила Оксана. — Счастливо.

Стоя на балконе, он смотрел, как она идет к троллейбусной остановке. А шла она необыкновенно прямо, по-королевски неторопливо, высоко подняв голову — как никогда раньше не ходила.

Мимо молодых мам с колясками… Мимо развешенного на веревке белья… Мимо малышей на детской площадке… Не оглядываясь.

* * *

Они шли по городу.

На пешеходном (воскресенье!) Крещатике катались на скейтах и роликах мальчишки и девчонки. Гуляли влюбленные и пенсионеры; какие-то припанкованные подростки распивали пиво, поблескивая донышками банок. Малыши несли на палочках шарики, как когда-то на первомайской демонстрации, только вместо голубя мира — теперь на шариках белел значок «Макдональдса». Из многих динамиков доносилась музыка, и, сливаясь, ее потоки образовывали неповторимый звуковой коктейль.

Они шли рядом — Дима, Оля, Женька. Картинки пешеходного Крещатика проворачивались перед их глазами, создавая странный «эффект отсутствия». Как будто они смотрят на свой город издалека, сквозь толстое стекло. Так бывает в последний день на море — тебя уже не интересует прогноз погоды на завтра, потому что завтра тебя здесь не будет. Потом, дома, ты положишь под стекло фотографии с этим днем, зафиксированным, засушенным, будто бабочка в коллекции, будто цветок между страницами книги. И будешь вспоминать с ностальгией… А пока ты еще здесь, и ностальгии нет, есть только отстраненность.

Оля положила пригоршню мелочи на ладонь маленькой тихой старушке в белом-белом платке.

И они пошли дальше.

В музыкальную кашу, в общий галдеж добавился новый ингредиент — мрачноватый, размеренный звук барабана. Никак не сочетаясь с расслабленной воскресной обстановкой, на Крещатик вышла колонна людей в черной униформе; перед колонной два мужика в шароварах несли огромный барабан. Над головами идущих колыхалась хоругвь, а замыкали процессию женщина в национальном наряде и маленькая девочка — тоже в вышиванке и в веночке.

Роллеры уступили место колонне — и тут же снова заняли всю ширину улицы; звук барабана удалялся, растворяясь в шуме этого странного дня. Дима, Оля и Женька пошли дальше.

Перед Софийским собором висело солнце; Дима прищурился. Он так и не успел сходить и посмотреть на экзотическую бытовую фреску — «Киевляне играют в мяч»… А когда-то он окажется здесь в следующий раз? И вспомнит ли, и сохранится ли фреска?

У входа в Михайловский Златоверхий кучковались пожилые немцы — ухоженные бодрые бабульки и дедульки, человек двадцать. Глазели на аляповатую роспись-новодел. Шубины прошли мимо.

На Андреевском торговали сувенирами; толпа расступалась перед гурьбой молодых людей — ролевиков в кольчугах и с огромными деревянными мечами. Ребята звали друг друга странными звучными именами; эльфы, подумал Дима.

Он тоже любил Толкина. Правда, не до такой степени.

В переходе торговали с пола каким угодно товаром — расческами, книгами, яблоками; Шубины миновали Речной вокзал и остановились возле парапета над Днепром. Отсюда видны были чуть ли не все мосты города, сейчас они были подкрашены закатом, и заходящее солнце отражалось в далеких окнах на Левом берегу…

Зазывал покататься прогулочный теплоходик — часовая речная прогулка; не сговариваясь, Дима, Оля и Женька направились к кассам.

…Плыли мимо знакомые берега. Хрипел динамик, развлекая пассажиров нестерпимой для слуха музыкой.

Дима, Оля и Женька стояли у борта.

* * *

В свете этих прожекторов каждый предмет имеет четыре тени. Четыре фасеточных солнца висели над Республиканским стадионом, четыре светящихся грозди.