Зеленая книга (СИ)

В гостинице все разбрелись по своим комнатам спать. Лежа в постели, Дима еще некоторое время слушал приглушенные охи и стоны Шанти. Видимо, нормальный мужик старался во всю. Прислушиваясь к концерту за стеной, он незаметно для себя уснул.

Глава 39

Во сне Дима опять был в Тарелочке. Сидя за столиком в своем мужском облике, он наблюдал как Диана танцует с Мишей. Великан вел девушку нежно, прижимая к себе за талию. Она, улыбаясь, расслабленно прижималась к его широкой груди и иногда бросала лукавые взгляды на сидевшего наблюдателя. Как сторонний наблюдатель Дима не видел ничего плохого в этом танце, невольно сравнивая партнеров и отмечая нежные взгляды Миши на спутницу.

Внезапно, скачком, он поменялся с Дианой местами. Теперь Дима был девушкой, которую здоровяк нежно обнимал за талию. Сквозь одежду можно было почувствовать жар тела партнера. От него неожиданно приятно пахло терпким мужским запахом. Чувствуя себя будто тающее мороженое, Дима начал паниковать, пытаясь вырваться из объятий, но здоровяк как будто не замечал этого. Посмотрев на столик, где сидел раньше, Дима заметил самого себя, наблюдающего и улыбающегося во весь рот. Взгляд Димы за столиком был такой–же лукавый, как у Дианы во время танца с Мишей.

«Твою мать! – подумал Дима, – Похоже у меня едет крыша».

Проснувшись утром, он обнаружил, что между ног мокро. Осознание такого факта вызвало бурю эмоций, перемешав все мысли в полную кашу. Схватив среди вещей зеркальце, Дима посмотрел в свои глаза. Глаза девушки были другие, но все–же он узнал свой взгляд. «Я все еще я, – заключил он, кладя зеркальце на место. – Либо это ошейник, либо гормоны.» Ему очень хотелось обсудить свое состояние хоть с кем ни будь, и лучшим вариантом из доступных была Ира. Но зная, что та спит с магом, делиться бардаком из головы показалось плохой идеей. Впервые в жизни Диме захотелось к психологу, ему срочно нужна была помощь.

«Допустим, это ошейник – попытался он размышлять логически. – Если он так на меня действует, то что с остальными? Может у них происходит подобное? Но Ира с Максимом, Паша – выглядят совершенно нормально. Ира все такая–же язва, Максим все такой–же мудак. Оставался Миша, но тот влюбился в Диану и теперь был неадекватен. Тогда что? Гормоны? Интересно, если получить разрядку может отпустит.»

Сняв с себя всю одежду, Дима лег на кровать и раздвинул ноги. Смотря на свое тело, он отмечал дикость такой позы для своего сознания. Твердо решив не останавливаться, провел рукой по внутренней стороне бедра. Холодная кожа не давала никаких новых ощущений. Сделав над собой усилие, он решительно положил руку между ног, ощутив под пальцами горячее, к чему так стремился, будучи мужчиной наедине с женщинами. Тело отозвалось волной вожделения, томя и требуя продолжения. Замерев в нерешительности, Дима немного помедлил, но продолжить так и не смог. Все его мужское сознание протестовало против происходящего.

«Сначала я буду тут сиськи мять, – подумал он, – а потом на мужика залезу». Разозлившись на себя, на идиотски раздвинутые ноги, на предательскую реакцию тела, страстно желавшего продолжения, он решил попробовать зайти, с другой стороны. Поднеся руки к горлу, Дима расстегнул ошейник, возвращая себе данное от рождения.

Состояние вверенного родителями тела, было не очень. Все также болели набитые в начале путешествия ноги. Наваждение как будто немного спало и теперь Дима разглядывал себя, проверяя наличие полученных в детстве шрамов, напоминавших кто он и откуда. Проводя рукой по груди, покрытой черными жесткими волосами, он с огорчением понял, что успел отвыкнуть от собственного тела. Притрагиваться к той части, которая относила его к мужской половине человечества, совершенно расхотелось. Внутри наступило какое–то опустошение.

Постояв некоторое время с ошейником в руках, Дима обреченно застегнул его на шее, закрыл глаза и прислушался к ощущениям, сопровождавшим превращение, после лег обратно в кровать. Идти никуда не хотелось. Где–то в глубине родилось сдавленное чувство, требующее немедленного выхода. Поднимаясь откуда–то из груди, оно достигло горла и, споткнувшись будто о плотину, хлынуло через край. Дима накрыл лицо подушкой и горько заплакал.

Миру не было дела до страданий отдельных людей. Наступило время праздничной ярмарки с ее простыми незатейливыми развлечениями. В первый же вечер, во время прогулки среди толпы, Миша застрял возле полянки, на которой происходили кулачные бои. Там он, постепенно напиваясь, мутузил всех смельчаков, рискнувших померяться силой с великаном. Паша активно искал приключения среди местных красоток, а Максим с Шанти просто хорошо проводили время устраивая концерты по ночам. Поскольку все нашли себе занятия, никто не донимал Диму, постепенно скатывающегося в депрессию и не желавшего никого видеть. Он просто не выходил из комнаты, предаваясь черной меланхолии.

***