Зеленая мартышка

Поэтому когда повалил дым со двора одного из домов, неподалеку от перекрестка Ч-ского и Г-ской, никто особо не удивился, но дыму было слишком много, никто не хотел гореть, вызвали пожарников. В середине известного нам двора запален был огромный костер из всех бумажных запасов макулатурной конторы Кипарского. А поскольку дверь конторы была распахнута настежь, из нее тропа из листочков, обрывков и целых брошюр вела к костру, Кипарского вызвали на работу, впрочем, дело шло к утру, вскорости он бы и прибыл на пепелище своим ходом.

Уехали пожарные, убыли дознаватели, потерпевшие остались около пепла погоревшей зарплаты.

Они стояли вокруг насканского пятна из-под летающей тарелки. Шарабан сказал:

— Точно огнепоклонники после сезонного хоровода.

И тут, слегка притопнув ногами, Лузин запел:

— Sur le pont d’Avignon…

Неожиданно подхватил Кипарский:

— On у danse, on у danse!

За ним вступил Шарабан, о котором известно было, что знает он, среди прочих языков, французский:

— Sur le pont d’Avignon…

А уж от Сплюшки продолжения никто не ожидал, однако оно последовало — с неподражаемым китайско-нижегородским акцентом:

— On у danse tout en rond!

Все пошли по кругу, делая руками, приплясывая; в линию танцоров вошел мальчонка, в отличие от прочих наблюдателей дворовых оставшийся с погорельцами, и вывел:

— Les garcons font comme ca!

Пока пели они и приплясывали, ведя дурацкий импровизированный хоровод, прошел у них первый шок; допев, они поаплодировали себе, улыбаясь.

Мальчишка сказал, обращаясь к Шарабану, которого посчитал он главным:

— Там у входа за сугробом две книжки завалились, можно, я одну возьму? У меня похожая есть, того же автора, я ее все время читаю.

То была «Занимательная физика» Перельмана. Мальчишка, прижав книгу к груди, собрался было ретироваться, когда Шарабан спросил:

— Откуда песенку знаешь?

— Я в школе французской учусь, и у меня с этой песенкой анимашка-мультяшка в компе есть. Спасибо, дяденька!

И он умчался с добычей.

— А говорят, теперь книг не читают, — сказал Лузин. — Вот же читатель поскакал. Сплюшка, откуда ты знаешь французский?

Покраснев, Сплюшка отвечала:

— Мой жених голландец, я учу французский, возможно, мы будем жить во Франции…

— О-ля-ля! — вскричал Лузин. — Ай да Сплюшка!

— Лузин, — спросил Кипарский, — а вы тоже знаете французский?

— В нашей семье, — ответил тот, — детей в обязательном порядке хоть малость, да обучали парле франсе.

— Так же, как и в нашей, — сказал Кипарский, не дожидаясь вопроса.

Они вошли в разгромленную контору свою. Кипарский в печали глядел на бедный компьютер.

— Для чего они в него лазили?

— Связи изучали, как в боевиках.

— А портить зачем?

— Урок вежливости преподали? Стелиться учили перед телефонными анонимами? — предположил Лузин.

— Шарабан, — спросил Кипарский, — что за книга валялась рядом с Перельманом?

— Барон Врангель. «Старые усадьбы» или «Помещичья Россия». Из библиотеки близнецов.

— Зачем библиотеку-то сожгли? — спросил Кипарский, складывая пальцы в одну из мудр.

— Может, они ее с собой прихватили.

В этот самый момент в снегах, обведших фешенебельный загородный особняк, стоял телефонный аноним, он же незваный гость-bis, хмуро разглядывая вываленные на дорожку у въезда коробки с книгами.

— Для чего, идиоты, вы мне это привезли?

— Так вы велели…

— Я прошмонать велел, а не сюда тащить.

— Обратно везти? — спросил амбал из амбалов.

— Сжечь немедленно.

И поймав шаг самого мелкого амбала — к машине за канистрой, уходя, со вздохом:

— Не здесь же жечь, везите в лес, там и палите, обормоты.

— Романа жаль, — негромко сказал Лузин.

— Роман у меня в портфеле, — откликнулся Шарабан.

Глава тридцать вторая Кипарский

Тут зазвонил телефон, из трубки гаркнуло во всеуслышанье:

— Понял, что нужно быть посговорчивей, а говорить повежливее?

— Ну, — отвечал Кипарский.

— Что же мне, на квартире у тебя теперь обыск устраивать?

— Квартира моя пустая, — отвечал Кипарский, — я сторонник минимализма, сплю на циновке, ем в кафе, одежда в сундуке на балконе, приходите в касках, сундук вам выкину с четвертого этажа для экономии времени.

— Значит, твоих раздолбаев прощупаю.

— Ты пока своих козлов, — сказал Кипарский, — с фазенды загородной в город запустишь, сколько времени да бензина зря уйдет. Сиди в башенке, наблюдай залив, медитируй, нет у нас того, что ты ищешь. Кстати, что ты ищешь? Ожерелье королевы? Левое яйцо Фаберже? Бриллианты для диктатуры пролетариата?

— Надо же, фазенда, залив, кто ж тебя информирует, стервец? Что ты за птичка?

— Я птичка п. дрик, — отвечал Кипарский, отключая телефон и складывая пальцы в новую мудру.

Видимо, собеседник его удивился названию птички не меньше сотрудников, никогда ранее от корректного директора подобных слов не слыхавшие, поскольку телефон умолк.

— Ой, — сказал Шарабан, — Кипарский, вы кто?

— Я, — поднял на него невинные очи директор, — старой мафии сын полка. Частный случай.

Сплюшка принесла кофе. Шарабан, элегантнейшим образом ухватив свою чашечку, вопросительно смотрел на начальника.