Зеленая мартышка

УКАЗ О ВЫСЫЛКЕ КО ДВОРУ КОТОВ

Сего ноября 2 дня, в указе ея императорского величества из высочайшего ея императорского величества кабинета в казанскую губернскую канцелярию, писано: октября 13 дня ея императорское величество указала: сыскав в Казани здешних пород кладеных самых лучших и больших тридцать котов, удобных к ловле мышей, прислать в С.-Петербург ко двору ея императорского величества с таким человеком, который бы мог за ними ходить и кормить, и отправить их, дав под них подводы и на них прогоны и на корм сколько надлежит немедленно. Того ради: по указу ея императорского величества и по определению генерал-лейтенанта кавалера и Казанской губернии губернатора Артемья Григорьевича Загряжского с товарищем велено об оном в Казани в народ публиковать, и публиковано, и выставлены листы. И ежели кто имеет у себя таковых кладеных котов, оных бы, для скорейшего отправления, объявили в губернскую канцелярию, конечно, от публикования в три дни, опасаясь на необъявление, кто оных имеет, а не объявит, штрафа по указам; тако ж к имеющимся в Казанском уезде вальтмейстерам и в ближние к Казани провинции и в город Уржум о публиковании и о сыску таковых же котов в самом скором времени и о присылке в губернскую канцелярию выслать указы.

Неизвестно, для чего понадобились императрице именно кладеные коты, то есть неправильные, кастрированные; мысль о том, что коты сэкономят силы, потребные для сношений с кошечками и драк с соперниками, дабы потратить их исключительно на ловлю мышей, в корне была неверна: кастраты большей частию по части ловли мышей ленивы и равнодушны, как любимый кот Сонюшки по имени Матильд. Впрочем, о котах д’Эону никто и не рассказывал, а о судьбе зеленой мартышки поведал ему говоривший по-французски карлик некоего небезызвестного обер-шталмейстера. По словам карлика, крошечная обезьяна произвела сильнейшее впечатление на Елисавет, государыня изволила вскричать; “Ай!” — и прослезиться, когда малютка попыталась взять ее за палец. Поговаривали, что недавняя болезнь Елизаветы Петровны была по женской части, ей удалось скинуть младенчика на сроке, когда у младенчика были явственно видны пальчики на ручках и ножках. Но далее малышка совершила две оплошности, отчасти разочаровавшие государыню: сперва слегка подросла, то есть оказалась не карликовой породою, а всего-навсего дитем породы мелкой, — а потом невесть с чего издохла. Карлик рассказал д’Эону, что государыня повелела изготовить для животного маленький гробик, похоронить мартышку в известном только ей месте сада, а позже иногда случалось ей хаживать к некоему розовому кусту, срывать розу, орошать оную беглой слезою. Злые языки поговаривали, что под тем же розовым кустом, только с другой стороны его, зарыт был вышеупомянутый эмбрион. Рассказывали, что иногда в разгар зимнего машкерада императрица отправлялась на отдаленный сугроб глянуть, передавали и ее фразу о снегах российских, где не можно босыми ножками маленьким существам под померанцами ходить; хотя одни считали фразу театральной репликой, а другие недописанными с пьяных глаз виршами. В юности царица стихами баловалась, они получались у нее изряднее позднейших записочек по хозяйственной части.

Я не в своей мочи огнь утушить.
Сердцем болею — да чем пособить,
Что всегда разлучно
И без тебя скучно.
Лучше б тя не знати,
Нежль так страдати
Всегда по тебе…

“Надеюся, привезли на кораблах груш и пергамутов, то там сездикупи по две бочки каждаго и осътавь две в Питербурхе, а две к нам пришли; а ежели еще не привесли, то скоро надеюсь, что привесут, и не медля к нам пришли”.

И впрямь материи разные.